Неужели она не слышала ни слова из того, что он сказал ей сегодня днем? Затеряться в толпе. Быть незаметной. А сейчас даже слепой заметит Лили, когда она озарит все вокруг этими проклятыми бриллиантами. А ее скандальное платье?..

— Вы оба ведете себя… как старые глупцы, — заявила мадам Костар, поправляя шаль на плечах Лили. — Да, платье несколько вызывающее, но именно это они сейчас носят, и я не хочу, чтобы дочь графини де Шевеку появилась в платье не по самой последней моде.

Тут в дверях появился кучер Труссебуа.

— Месье, если вы хотите появиться там вовремя, то нам надо выезжать прямо сейчас.

В этот момент кучер заметил Лили, и Узбб увидел, что бедняга едва не задохнулся.

— Наша наследница выглядит замечательно, — подытожила мадам Костар, провожая молодых людей.

Один из наполеоновских стражей присвистнул, увидев Лили. Когда она с улыбкой на устах проходила мимо Уэбба, он прошептал:

— Вы не должны снимать эту шаль.

— Ты действительно не желаешь меня, Уэбб? — тихонько промурлыкала Лили нежным голоском.

Уэбб со стоном закрыл глаза. Неужели она читает его мысли?

«Мои мысли так же прозрачны, — думал он, направляясь к карете, — как и ее проклятое платье».

Всю дорогу до дворца Тюильри Уэбб упорно молчал, и Лили была этому очень рада. Она ожидала, что он станет отчитывать ее за отступление от инструкций.

Непослушная, непредсказуемая. Какие глупости! Если она хочет остаться в доме де Шевену и отделаться от стражников и строгих инструкций, она должна доказать, что умеет владеть собой.

А это значит — очаровать Бонапарта.

Ее мать всегда говорила ей и Софии, что лучшая защита в мире мужчин — быстрое и тайное нападение. Ее наряд, украшенный бриллиантами де Шевену, — лучший вид защиты, который она знала. «Правда, в нем ужасно холодно», — думала Лили, кутаясь в шаль.

Кроме того, после ухода Труссебуа Уэбб и сам ушел из дома. Лили подозревала, что его ссылка на дела в городе не что иное, как желание отделаться от нее.

Карета быстро приближалась к дворцу Тюильри, который Бонапарт и его жена Жозефина сделали своей резиденцией. Впрочем, у Лили было время увидеть, какую огромную цену заплатил Париж за десять лет революции.

Их карета проезжала по улицам, которые когда-то были гордостью Парижа. Окна многих домов были забиты досками или зияли чернотой. Обрывки когда-то прекрасных драпировок развевались на ветру. Покрытые орнаментом фасады домов и резные двери были все в выбоинах, и чувствовалось, что там уже побывали воры. Побывали после…

После того, как владельцам домов отрубили головы.

Исчезли обсаженные деревьями бульвары, которые Лили так часто вспоминала. Среди пней, оставшихся от некогда прекрасных тополей и берез, валялись кучи мусора, и эти кучи, а также сточные воды наполняли воздух отвратительным зловонием.

Карету сильно тряхнуло, когда колесо угодило в выбоину на мостовой, и кучер принес Лили свои извинения.

— И так выглядит весь город? — спросила Лили.

— Вы же видели, когда мы въехали в него, — ответил Уэбб. — Правда, первый консул обещал, что все изменится.

Покачав головой, Лили отвернулась от окна.

Сможет ли кто-нибудь вернуть Парижу былой блеск?

Но самое примечательное: при всей этой разрухе сохранился дом на рю дю Ренар.

Как графу удалось спасти свой дом и сохранить голову на плечах?

Карета быстро катила по городу. Наконец остановилась у дворца. Слуга открыл дверцу и помог Лили выбраться из экипажа.

Спустившись вниз, Уэбб оглядел двор.

— Что-то не так? — прошептала Лили, кутаясь в кашемировую шаль.

— С тех пор как я был здесь, кое-что изменилось.

— И как давно это было?

— Совсем недавно.

Именно здесь Уэбб был ранен во время своего последнего визита в Париж.

Лили внезапно погрустнела. Опасность, подстерегавшая их, стала вполне реальной. Когда она приняла предложение американского морского ведомства, ее предупредили: разоблачение грозит шпиону смертью. Однако прежде Лили почти не думала об опасности. И вот сейчас, посмотрев на ярко освещенный вход во дворец, она заметила стражу…

Стража у дверей. Стража у ворот. Стража вдоль всего подъездного пути. И у всех ружья со сверкающими штыками.

«Они будут стрелять не задумываясь», — мелькнуло у Лили.

Окинув взглядом гостей, в основном мужчин, вылезавших из карет или просто прогуливавшихся, она заметила, что почти на всех мундиры разных родов войск.

И почти все они смотрели на нее. Не просто смотрели, а пожирали глазами.

Боже, что она наделала? Стала мишенью для каждого мужчины. По своей наивности она проигнорировала разумный совет Уэбба, считала, что ей лучше знать, как поступить.

Лили судорожно хватала ртом воздух, ей казалось, она вот-вот задохнется.

Узбб похлопал ее по плечу:

— Теперь вы понимаете, почему мне хотелось раствориться в толпе?

Лили молча кивнула — ей по-прежнему не хватало воздуха.

— Просто улыбайтесь, — посоветовал Уэбб и, взяв Лили под руку, повел ее вверх по лестнице.

Опираясь на руку Уэбба, Лили ослепительно улыбалась и делала вид, что совершенно не волнуется.

— Расскажите мне, — сказала она, — какие перемены вы здесь видите? — А на языке вертелось: «Скажите мне, переживем ли мы эту ночь?»

Уэбб указал на площадку перед входом:

— Деревья Свободы, посаженные во время революции, вырублены. И стены… — Он кивнул на свежевыкрашенные стены. — Все стены были исписаны революционными призывами.

От руки Уэбба исходило приятное тепло, и Лили приободрилась. Они продолжали подниматься по запруженным гостями ступеням.

— Во время революции здесь находился Комитет общественной безопасности, возглавляемый человеком, ответственным за все ужасы террора.

— Робеспьер, — прошептала Лили.

Она невольно содрогнулась. Именно этот человек назначил цену за голову ее сестры и едва не уничтожил всю их семью.

— Да, Робеспьер, — кивнул Уэбб. — Кажется, Наполеон уничтожил все символы предшествующей эпохи и отрекся от ужасного прошлого.

— Тем лучше, — кивнула повеселевшая Лили.

— Такого же мнения придерживаются многие, однако боятся говорить об этом вслух. Постарайтесь воздержаться от разговоров о прошлом и о тех, кто все еще находится у власти.

— О чем же мне говорить? — спросила Лили.

— О погоде.

— Предмет, в котором вы прекрасно разбираетесь. Если принять во внимание ваши недавние переживания в один из самых ненастных дней, — рассмеялась Лили.