Она словно задумалась на мгновение.

— Но вернемся к главному. Вы знаете об этом человеке, хотя никому и ничего не должны. Я не буду пересказывать, как каждый из вас познакомился с Киром Харти. Могу ведь и упустить что-то, да и даже мне подобные воспоминания показались бы тяжелыми. Лучше я расскажу, как нашла вас. Чтобы вы не слишком уж волновались.

— Мы вовсе не волнуемся, — оглянулся на Хасми Харк. — Пагуба закончилась более десяти лет назад, чего нам волноваться? Даже если бы мы что-то знали об этом человеке? Здесь правят старцы, а с ними у нас хорошие отношения. И Текан все еще слишком слаб, чтобы воевать с Вольными землями. Только-только очистил леса от последних пустотных тварей. Кроме того, никогда войска иши не добирались до Гимы. Да и счеты с тати у Текана таковы, что о нас иша может и вовсе не вспомнить. Хилану не до нас.

— Тати это касается тоже, — подала голос Хасми. — Им тоже не до нас. Если даже тати не строят планов уничтожения Хилана, то уж, во всяком случае, опасаются мести с его стороны.

— Тем не менее, — проговорила незнакомка, — за последние годы я объездила весь Текан, выбиралась даже за его пределы. Я была в Хастерзе, где о зеленоглазом знает всякий, но легенды, которыми окружено его имя, таковы, что до истины докопаться сложно. Если он и бывал там недавно, то под чужим именем, потому остался неузнанным. Я была в Гиене, в которой теперь жителей немногим больше, чем в Гиме в зимнее время, да и то половина из них одолженные ураем Хилана гвардейцы. Я была в Харкисе, который, как и Араи, восстанавливается по волеизъявлению молодого иши в десятке лиг от старого места. В Кете, которой до подлинного восстановления еще десятки лет. Но ткацкие станки на Высоте уже стучат. Была в Туварсе, в Аке, в Ламене, в Хурнае, в Зене, в Хилане, в Намеши. Я даже добралась до развалин в том самом месте, где некогда стояла крепость Сакхар и обитал ныне исчезнувший клан Смерти. И везде, где бы я ни встречала живых людей, я собирала любые сведения о зеленоглазом охотнике, хотя и нигде не могла его застать. Но я знаю о нем многое. А прошлым летом в Хилане я наткнулась на седого обрюзгшего старика, который сидел босым в садике у собственного дома, радовался еще нестарой жене и никого не боялся, потому что был готов отправиться на встречу с Пустотой в любой миг. Его звали Эпп. Ничего не говорит это имя? Вы ведь сталкивались с ним в Хурнае? Недолго, но сталкивались?

И Харк и Хасми промолчали.

— Дело не в вас, конечно, — заскучала незнакомка. — Я, как вы уже поняли, имею некоторые способности. Скажем так, я угадываю то, о чем думают люди рядом со мной. Не всегда ясно, но, если я смотрю им в глаза, лишь немногие могут утаить от меня свои мысли.

Она скинула капюшон и уставилась в глаза Харку.

— Закрой глаза! — прошипела за стойкой Хасми.

— Поздно, — промолвила женщина, которая и в самом деле оказалась красавицей. — Я уже все знаю. Ну, или то, что мне нужно. Теперь, собственно, можно и уходить. Но вам нечего беспокоиться. Я друг Кира Харти.

— Друг? — недоверчиво протянул Харк и нервно глотнул вина.

— Друг, — кивнула незнакомка. — Правда, не уверена: друг ли он мне? Может быть, он вовсе не захочет знаться со мной? Но я должна… попытаться.

— Как ты нашла нас? — спросила Хасми. — Я так и не поняла…

— Легко, — кивнула незнакомка, вновь опуская на лицо капюшон. — Едва я назвала Эппу имя Кира Харти, как он тут же вспомнил ваши имена. В сердце этого старого хиланского воина таится много боли, и она всплывает, стоит лишь слегка потревожить его память. Корни этой боли, несомненно, и в окровавленном Харкисе, и в том, в чем Эпп не участвовал, но о чем он прекрасно осведомлен. Я имею в виду историю семейства Куранта, а именно его троих приемных детей — Хараса, Неги и самого зеленоглазого, а также Лалы, дочери кузнеца Палтанаса, изготовившего меч для Кира Харти. Нет, Эпп не называл этих имен. Он только о них вспомнил. Мне этого было достаточно. Вслух он не сказал мне ни слова.

— Ты опасный человек, — процедила сквозь зубы Хасми.

— Да, но не для добрых людей, — медленно проговорила незнакомка. — Это… как легкое усилие. Если я его не делаю, я ничем не отличаюсь от кого бы то ни было. Я — обычный человек.

— Хочется верить, — осторожно заметил Харк.

— Эпп не знал, где нас искать, — добавила Хасми.

— Верно, — кивнула незнакомка. — Но Харас наведывался к Эппу. Под чужим именем, но наведывался. Справлялся о возможности Лале вернуться в Хилан, востребовать кусок земли за городской стеной, где некогда стоял дом ее отца. Эпп не смог ему помочь, но не забыл об этом случае. Дальше было уже не так сложно. Я нашла лодочника, который перевозил Хараса через Хапу. Нашла струг, на котором рыжебородый спустился к устью Блестянки. А вскоре отыскала и дом за болотами на окраине Дикого леса, где Харас, Лала и их четверо детей вполне счастливы.

— Уже четверо? — удивился Харк.

— Они живут обособленно, — пожала плечами незнакомка. — Держат кузню и маленькую пекарню, коптят рыбу. Обслуживают лесорубов и сборщиков ягод. А долгие вечера там так тихи и безмятежны, что я удивляюсь лишь четверым детям. Боюсь, что я бы рожала каждый год по одному.

— Но и они не знали, где нас искать! — воскликнула Хасми.

— Да, — кивнула незнакомка. — Но мне хватило для поисков того, о чем они вспомнили. О том, что ты, Харк, собирался отправиться туда, куда не забредают хиланские ловчие, да хотел заниматься тем, что тебе знакомо, то есть трактиром. И о том, что на милом лице Хасми все еще остаются едва различимые точки на губах после страшных пыток.

Хасми побледнела и прикрыла губы ладонями.

— Не так уж много трактирщиков, чьи жены несут такие следы на лице, — добавила незнакомка.

— Ей зашивали рот! — процедил сквозь стиснутые зубы Харк.

— Я знаю, — вымолвила незнакомка и поднялась. — Мужество, с которым твоя