станем обвинять, но никто не может запретить назвать людей, кровно заинтересованных в устранении этих свидетелей.

Итак, еще раз. В начале 1996 года из офиса СП «Русждет» пропадают, причем в несколько заходов, документы по проекту «СУПЕР МИРАЖ»: технические, договорные, контракты. Это явно на руку людям, желающим оставить «оборудование» на территории ЮАР, поскольку эта документация необходима для запросов и направления претензий. Кстати, среди прочего, из офиса пропали также фотографии и видеоматериалы отдыха многих высокопоставленных товарищей на Волошинской вилле в ЮАР.

Тем же людям, после пропажи бумаг, интересно устранить и тех, кто, выполняя их поручения, отправлял это оборудование. Так кто же это? После расслоения «МАРВОЛА» на два лагеря, заинтересованными остались только Марк Волошин и Жанн Зинченко. Мы не суд, настаивать не будем, но констатируем, поскольку на это каждый право имеет: эти люди не в состоянии ни правил придерживаться, ни обязательств выполнять.

Марк Волошин говорит, что благодарен «Владимиру Путину за то, что президент дал указание разобраться со скандалом, и Сергею Чемезову (в 1999–2000 годах – гендиректор «Промэкспорта». – РБК daily) за то, что разобрался с ним (с вопросом возврата секретной техники, после того, как все российские секреты рассекретили за рубежом)». «Если бы не они, я бы с вами сегодня не сидел, – говорит бизнесмен. – В 1999 году делегация из России приезжала в ЮАР и убедилась, что все находится на месте, никто ничего не своровал, НИКОГО НЕ УБИЛИ[151]. В итоге все, что должно было вернуться в Россию, было возвращено. Никаких претензий ЮАР не имела, а только благодарность».

Что же удивляться этой лжи (или Тимур Хлебников не погиб?!!), когда в той же статье он сам продолжает:

«…В конце концов ЮАР отказалась от российского предложения. «По политическим причинам страна решила закупать новые шведские самолеты JAS-39 Grippen, – сожалеет глава Marvol. – До сих пор в южноафриканском парламенте и прессе задается вопрос, почему страна отказалась от российского проекта, который обошелся бы бюджету в разы дешевле.

Marvotech все равно наварилась на «оружейной сделке», предполагает источник РБК daily в комиссии по ее расследованию. «Хотя ЮАР в итоге и закупила самолеты у Швеции, Marvotech все же получила контракт на модернизацию старых южноафриканских самолетов, проданных Эквадору».

То есть, кроме полученной наживы от несанкционированной продажи одиннадцати двигателей РД-33 и четырнадцати ракет, Марк Волошин, получив на руки украденную в СП «Русджет» в 1996 году техническую документацию, получил контракт на модернизацию старых южноафриканских самолетов только теперь уже в Эквадоре».

Воистину талантливейший человек и прежде всего своей бессовестностью!

Что же касается проведенной проверки невозвращенного «оборудования», странно было бы предположить, что чиновники ЮАР могли бы нерачительно поступить, заранее оплатив покупку, за счет бюджета своей страны, этих двигателей и ракет. Наверное, они приобрели желаемый и выгодный товар, и явно не ради его уничтожения или тем более возвращения. Остальное пусть остается на совести… а вот чьей, история умалчивает… пока…

Можно добавить, что о возвращении техники говорится только в одном месте: фильме, повествующем об этом проекте, хотя и есть некоторые «НО»: Фильм снят на деньги Марка Волошина его женой Инной Волошиной, а успокаивающие слова произносит никто иной, как Жанн Федорович Зинченко!.. Думаю, не сложно догадаться, чем вызвана необходимость появления такого фильма…

* * *

Приближался Новый год… Каждый день 1995-го, не прожитый Надеждой, но выстраданный, каждой секундочкой ранящий сердце отсутствием мужа, пустотой окружающего мира, которую обычно переполняло только одно существования Тимура в ее жизни, отголоски чего чувствовались даже сейчас. Так и говорила она себе каждый раз в моменты, омрачающиеся неурядицами или неудобствами: «Главное, что Тимур со мной!». Нечем было гасить сегодня печаль, скорбь пленяла все двадцать четыре часа, жажда мести прогоняла любые благие мысли, хотя много доброго и хорошего успевала делать вдова и в эти дни.

Каждый новый был как первый, проведенный без него: сначала 18 января, следом – 19, 20, 21… Такими были и первые праздники, шедшие своей чередой, на которые она могла смотреть только как на последствия этой «первости».

Первые события без него – их оказалось бесконечное количество, от прогулки с ребенком, который уже начал ходить, его первые шаги, до похода в ресторан, где он сам осознанно выбирал блюда. Каким-то из пытающихся за ней ухаживать мужчинам, вдова уступала молча, другим совсем пресно и безэмоционально могла сказать:

– Вы хотите переспать с трупом?.. – И они исчезали, как сдуваемые ветром дымные призраки. Каким-то могла Надя добавить:

– Помогите мне достать убийц моего мужа, и можете делать со мной, что хотите… – Почему-то это действовало безотказно, несмотря на всю ее привлекательность. Их было много, одновременно всегда несколько, этих желающих – странный холодный огонь, пылающий в ее глазах, привлекал многих.

Даже следователи и опера, общавшиеся с ней за весь период до самого суда, привыкли видеть ответы на все вопросы в ее взгляде. Слова только начинали звучать, а ответ «конечно», уже светящийся в глазах, сопровождался ударами друг о друга ее, совершенно сухих ресниц, чуть позже с трудом выдавливаемый из горла комками скорби. Надежда очень быстро надоедала, в том числе и им, поскольку все ее интересы, вопросы, стремления, рассказы носили одно имя. Она могла несколько раз за день звонить, задавая один и тот же вопрос, зная заранее, что ничего не изменилось, но звонила и интересовалась.

Рыча про себя от бессилия и безвыходности на могиле любимого, она сама слышала этот звук, разрывающий тишину кладбища, заряжающий все окружающее ненавистью – настолько высока была концентрация злобы. Собирая в кулак и копя силы для преодоления следующего часа, она помнила только одну фразу, сказанную ей как бы самим Богом.

В день её прощания с телом Тимура дома, ее уединение прервал неожиданно вошедший Александр Калинин, державший в руках Библию:

– Надюшь, открой на любой странице.

– Ну…

– Теперь прочитай первую строчку, на которую упадет взгляд.

– «СПОТЫКАЮТСЯ ТОРОПЛИВЫЕ НОГИ»…

– Это слова, которые хочет тебе сейчас сказать на прощание твой муж… – Каждый день она не только вспоминала эту фразу и саму прерванную ей мысль, одолевающую ее постоянно: «Первое, что я завтра сделаю – возьму пистолет, доберусь до офиса «МАРВОЛ», дождусь Ческиса и разряжу в него всю обойму!» – и ничего не помогало!

Ослушаться она не могла, поскольку была уверена – именно Тимур направляет ее и останавливает, хотя ждать до сих пор так и не научилась! Терпение и ожидание – это еще две добавочные мучительно стягивающие веревки, мучившие ее постоянно. Но она почему-то знала: если выдержать этот день, то можно и следующий.