«засранцев» в основном выполняли функции носильщиков и боевого охранения, поэтому были не в курсе: ни где сейчас находится вторая часть диверсантов, ни откуда они собираются работать. Корноухий оказался радистом, знающим частоты связи, только о месте расположения группы «артиллеристов» он тоже был не осведомлен.

Кололи их вдумчиво, поэтому оснований не верить пленным я не имел. Вот так и вышло, что через полчаса после начала допросов мы собрались возле лежащего на плащ-палатке Ганбовского. «Вепрь» до сих пор не пришел в себя, хоть ему и оказали первую помощь. Поэтому, глядя на его замотанную башку и ватные «чопики», торчащие из носа, я задумчиво тер щеку, вопрошая у собравшихся вокруг знатоков медицины:

— Нашатырь нюхнуть давали? Водой обливали? По щекам… хотя нет, отставить! У него мозги стряслись, поэтому хлопанье сейчас явно противопоказано. Блин! Чего же тебе еще, собака, надо?

Шмель после моего крика души предложил:

— Может, в санчасть? Его там быстренько в себя приведут, а когда он очухается, все расскажет как миленький.

— Время, время! Оно нас сейчас сильно поджимает. Хотя… — Махнув рукой, я подозвал Марата и приказал: — Вызывай машину. Пусть она ждет на старой дороге, возле ответвления на Криницу. Если мы его сейчас в себя не приведем, то к докторам везти всяко-разно придется.

Шах уже собрался идти, только его остановил стоящий рядом Даурен, который, смущаясь, предложил:

— Товарищ командир. Я понимаю, что это мракобесием отдает… но… меня дед учил… В общем, если давить на определенные точки на теле человека, то можно добиться кое-какого эффекта. Работать надо иголкой или просто тонкой палочкой… Может, стоит попробовать?

Ого! Какой у меня продвинутый радист! Хлопнув Жана по плечу, я ответил:

— Давай, действуй — знаток акупунктуры! А то я уже все известные мне активные точки попробовал — толку не добился.

Увидев, как вытянулось в удивлении лицо подчиненного, добавил:

— Что смотришь? Думаешь у тебя начальник — валенок? Не-е-т! Я кроме слова «акупунктура» знаю еще много умных слов!

Искалиев на это только улыбнулся и, стянув сапоги с Ганбовского, принялся растирать и мять его ступни. Остальные, сгрудившись, с интересом смотрели на эту прелюдию к лечению. Ну а я на всякий случай приказал бойцу, стоящему рядом, сбегать и вытряхнуть толстого Гонопку из его куртки, после чего принести ее мне. Парень, не удивляясь, молча рванул выполнять приказание и через пару минут вернулся с требуемой одежкой. А дальше — или так совпало, или из Даурена дед сделал действительно большого специалиста, но истыканный тупой стороной иголки «Вепрь» застонал и открыл мутные, слезящиеся глаза.

О! Вот теперь — моя очередь! Пока он еще «плавает», попробуем заморочить пленному голову. Физического воздействия этот недобиток сейчас не перенесет и снова отрубится, поэтому буду играть. Сделав жест, разгоняющий народ с поляны, я, натянув трофейный кожушок, осторожно положил голову пленного себе на колени и, радуясь, что уж польский-то знаю в совершенстве, начал:

— Пан Ганбовский, Матка Боска, вы наконец очнулись! Я — по-ручник Войцех Ковальчук. Мы по тайному приказу руководства осуществляли прикрытие вашего отряда и успели отбить вас у москалей. Но трое ваших людей убито, остальные тяжело ранены. Операцию придется отменять, а вас срочно эвакуировать! Лошадь уже готова. Сейчас Збигнев ее приведет, и мы уходим!

В общем, придав голосу панические и тревожные нотки, я классически «заторапливал» полувменяемого оппонента. Будь он хоть чуть-чуть в себе, то, разумеется, не купился бы на эту жалкую уловку насчет отряда прикрытия. Да и насчет всего прочего тоже. Но сейчас я просто не давал ему собраться с мыслями:

— У нас тоже есть потери — «краснюки» убили двоих моих людей! А остальные трое, хоть и хорошие бойцы, но не смогут работать со сложными приборами ночного видения и заменить вас в этой миссии. Поэтому мы можем только заняться эвакуацией… — Тут увидев, что пленный пытается приподняться, я это пресек. — Куда вы? Вам нельзя шевелиться! У вас ранение в голову, поэтому я даже не знаю, довезем ли мы вас вообще…

«Вепрь», услышав про рану в своей башке, катнул желваками и прикрыл слезящиеся глаза. А потом, ухватив меня за рукав кожушка, прошептал:

— Помимо ранения я еще и частично ослеп. Вспышка гранаты была очень сильная… Но поймите, такого момента упускать просто нельзя, поэтому вы должны выполнить это задание за нас. Оборудование цело?

— Все цело, но мы просто не обучены на нем работать. И рации у нас тоже нет, а ваша — разбита! Есть только две трофейные, но они малой мощности. Все, что мы можем — постараться увезти вас в безопасное место. В Ровно у нас есть доктор. Поэтому не беспокойся, друг. Мы вас вытащим!

Ганбовский пощупал забинтованную голову, скривился и тихо сказал то, о чем я только мечтал, начиная этот разговор:

— Поручник, в Ровно вы нас не довезете — это вы сами знаете. И операцию срывать тоже нельзя. Потомки нас не поймут. Даже если вы не знаете ее целей, то поверьте мне на слово — удачное ее завершение равносильно свободе для Польши! Так что — когда придет лошадь, мы все вместе едем на хутор. Он располагается недалеко отсюда, километрах в пяти. Мы должны успеть. Там будут находиться остальные наши люди и руководитель операции…

Есть контакт! В радиусе пяти километров располагаются всего два хутора: Мищука и Ломзицкого! И я думаю, что не ошибусь, если выберу старика Кшиштофа! А потом буду долго и с наслаждением упирать тех Фом неверующих, которые всю дорогу издевались над моей подозрительностью! Но дальнейшие слова «Вепря» заставили меня запихнуть эти самодовольные мысли поглубже в дупу:

— Хутор этот находится возле старой лесопилки. Вы не ошибетесь… Хозяин — Тарас Мищук. Пароль…

Ганбовский говорил все тише и тише и в конце концов опять вырубился. Сняв его голову с колен, я поднялся и растерянно почесал затылок. М-да… век живи — век учись. Вот тебе и крайне подозрительный Ломзицкий, а также «щирый» Мищук! Попробуй после этого разобраться в крайне запутанных польско-украинских отношениях… Блин… Теперь, похоже, упирать будут именно меня.