— Это мне не доставляет удовольствия, — сказал Гобдоу, — но и сожаления я тоже не испытываю. Ты выбрала своего червя, эльфиня.

«Выбрать своего червя» — это был намек на эльфийскую игру с жеванием земляных червей. Группа детей выкапывала пять земляных червей, и каждый, выбрав себе одного, клал его в рот и жевал. По статистике как минимум один из червей должен был находиться в стадии умирания, и тогда рот маленького эльфа наполнялся горькой вонючей гнилью. Но самое главное, по условиям игры каждый был обязан проглотить своего червя, иначе все его стали бы презирать. Если перевести слова Гобдоу на понятный людям язык, они звучали бы так: «Ты выкопала себе могилу, теперь ложись в нее».

«Плохо дело, — думала Холли. — Не вижу возможности отбиться от Гобдоу, не поранив Майлса».

Неожиданно Артемис взмахнул рукой и крикнул:

— Майлс! Наконечник пики стальной. Какое место занимает сталь в периодической таблице элементов?

Лицо Гобдоу перекосилось, и появился Майлс.

— Артемис, стали нет в таблице. Она не элемент, и тебе это хорошо известно. Сталь состоит из двух элементов: углерода и железа.

К концу последней фразы Гобдоу вновь перехватил контроль над телом, как раз к тому моменту, когда его руки уже были заломлены за спину, и на запястьях защелкнулись наручники.

— Ты провела меня, — сказал Гобдоу, так и не понявший до конца, каким же образом его перехитрили.

— Прости, Гобдоу, — извинилась Холли, поднимая его за воротник. — Люди честно не играют.

— А когда-нибудь они играли честно? — пробормотал Гобдоу, который в этот момент был бы счастлив покинуть голову Майлса Фаула, если бы поблизости было доступно другое тело-носитель.

«Неплохая уловка, — подумал он. — Дать бабочке расправить свои крылья и оставить их всех с носом».

Неожиданно глаза Майлса закатились, а его тело обмякло в руках Холли.

— Я полагаю, что Гобдоу ушел, — сообщила Холли. — Артемис, по-моему, твой брат вернулся к тебе.

Батлер загнал Беллико в кабинет, где она оказалась в двух шагах от защитного терминала и готова была отключить его. Она выбросила кулак назад, чтобы нанести удар из-за спины, но Батлер перехватил его, просунул свой локоть в изгиб ее локтя, и они, закружившись как танцоры, отодвинулись от терминала и свалились на ковер. Беллико выдернула свою руку и отскочила к стене.

— Тебе конец, — сказал Батлер. — Почему бы тебе не отпустить мою сестру?

— Сначала мы обе умрем, — ответила Беллико, настороженно осматриваясь.

Батлер продолжал стоять на своем.

— Если у тебя есть доступ к воспоминаниям моей сестры, покопайся в них. Ты никогда не сможешь победить меня. Она никогда не могла, а ты и подавно.

Беллико на мгновение замерла, копаясь в мозгу Джульетты. Все верно, Батлер легко побеждал сестру, причем тысячу раз. Его бойцовские таланты намного выше, однако… Погодите. Вот воспоминание: большой мужчина лежит на спине, у него болит лоб. И он говорит:

«Ты поймала меня на этом ударе, Джул. Он был полной неожиданностью. Как твой большой старый брат мог защититься от него?»

Глаза Беллико загорелись огнем.

«О каком ударе говорит этот человек?»

Она углубилась в память Джульетты и нашла кату — комбинацию из сорока четырех движений, которую Джульетта Батлер разработала сама на базе учения Кано Джигоро, основателя школы дзюдо.

«Я нашла твое слабое место, человек».

Беллико дала памяти Джульетты возможность всплыть на поверхность и руководить движениями тела. Конечности Джульетты принялись безукоризненно выполнять кату.

Батлер нахмурился и принял боксерскую защитную стойку.

— Эй, что ты делаешь?

Беллико не ответила. В голосе большого человека прозвучала тревога, и этого было достаточно для Беллико, чтобы понять: она на правильном пути. Беллико кружила по кабинету, как балерина, и с каждым новым поворотом скорость ее движений все возрастала.

— Остановись! — крикнул Батлер, пытаясь уследить за движениями сестры. — Ты не можешь победить!

Беллико могла победить, она была уверена в этом. Тело этого старого мужчины не идет ни в какое сравнение с телом юным и сильным, которым обладала она. Она двигалась все быстрее, ее ноги сейчас едва касались пола, воздух свистел в нефритовом обруче на ее длинных, собранных в конский хвост волосах.

— Я даю тебе еще один шанс, Джульетта, или кто ты там есть. Остановись, или я должен буду ударить тебя.

Он блефовал. Он отчаянно, откровенно блефовал.

«Я выиграю», — подумала Беллико, чувствуя себя непобедимой.

На сорок втором движении Беллико высоко отбросила себя назад в воздухе и оперлась задней ногой о стену, резко меняя направление и поднимаясь выше. Затем она ринулась вниз на Батлера на огромной скорости, ее пятка превратилась в наконечник стрелы, направленной в нервное сплетение на шее Батлера.

«Сейчас вырублю этого человека и разломаю защитную панель», — подумала Беллико, заранее празднуя свою победу.

Батлер ударил по ее пятке своей левой ладонью, а пальцами правой руки ткнул Беллико в живот — достаточно сильно, чтобы сбить дыхание, потому что нет на всей планете бойца, который мог бы продолжать сражаться, когда его лишили возможности дышать. Беллико свалилась на ковер, как мешок с камнями, и застонала, свернувшись в клубок.

— Как? — выдохнула она. — Как?

Батлер поднял ее, схватив за воротник.

— Тогда у Джульетты был день рождения. Я просто позволил ей победить.

Он подтащил Беллико к защитному терминалу и уже набрал код, когда услышал позади себя частые звуки цокающих по паркету когтей. Их он узнал сразу.

«Теперь меня атакует собака».

Но он ошибся. Собака набросилась на Беллико, вместе с нею нырнула, сбив стальной ставень, сквозь окно кабинета, и они исчезли, оставив Батлера с лоскутом от платья Джульетты в руках. Батлер растерянно посмотрел на упавший ставень и подумал:

«Теперь я даже не знаю, жива моя сестра или нет».

Он поспешил к столу Артемиса и активировал камеры наружного наблюдения — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джульетта треплет собаку по голове и исчезает из вида — если он не ошибся, навстречу Опал.

— Пока жива, — пробормотал телохранитель.

А там, где есть жизнь, остается и надежда. По крайней мере, еще на пару часов.

Под поместьем Фаул и чуть-чуть левее

Никого, будь он человек или эльф, не объявляли мертвым столько раз, сколько Мулча Диггамса, и он чрезвычайно гордился этим рекордом. По мнению Мулча, объявить его мертвым было для ПП наименее постыдным способом признаться в том, что он опять, в энный раз, ускользнул от них. В баре для беглых «Пьяный попугай» такие объявления ПП о признании кого-нибудь мертвым распечатывали и наклеивали на Стене героев.