И то, что её влечение к нему превращает её в изнемогающую от желания кошку, стоит только ему обнять её, то это – её беда, но она преодолеет это, убеждала она себя. Ведь страсть не может длиться долго? Чем скорее она расстанется с ним и вычеркнет его из своей жизни, тем лучше.

Она не могла понять, почему она уже не осуществила своего намерения, как только поняла, что он блефует. Пару недель без встреч с ним, – и она вообще забудет о его существовании.

Как только она сформулировала для себя эту мысль, так тотчас же поняла, что обманывает себя. Она никогда не сумеет забыть его. Но это откровение было слишком тяжело, чтобы об этом думать.

Она решительно взяла две кружки с кофе и направилась в гостиную. Однако её твёрдое намерение сообщить ему, что она навсегда уходит из его жизни, улетучилось при виде его ласковых, лучащихся теплотой зелёных глаз, устремлённых на неё. И уже знакомая ей слабость охватила её, когда он отошёл от камина и его пальцы коснулись её руки, беря кружку с кофе.

Она просто дура, сказала она себе, опуская глаза, чтобы скрыть испытываемое ею недовольство собой. Видя, как он устраивается поудобнее у горящего камина, она, взяв в руки кружку, прошла в середину комнаты, заставляя себя отвлечься от него и рассмотреть интерьер.

Его дом в городе был роскошно отделан, но безлик. Здесь все было по-другому. Старинные вещи были великолепны, видно, что они тщательно выбирались, и за ними ухаживали с любовью. Но больше всего её привлекли несколько развешанных здесь акварелей, так что она моментально забыла о его присутствии, державшем её в тревожно-нервном состоянии.

Все акварели были выполнены в простой и вместе с тем изысканной манере, как и та картина, которую она видела в его комнате там, в городе. На них был изображён этот дом, долина, и теперь она поняла, почему он вначале показался ей немного знакомым. Подпись на каждой картине была одна и та же; Элен Тюдор. – Моя мама.

Селина вздрогнула от неожиданности. Он подкрался к ней сзади, и его голос, его руки, обнявшие её за плечи, застали её врасплох. Затем ласково произнёс:

– Успокойся, киска. Я не собираюсь тебя проглотить, по крайней мере сейчас. Ну и что ты о них думаешь?

– Очаровательные. – Её невразумительный ответ совершенно не отражал её чувства, она понимала. Однако она никак не могла совместить расчётливую интриганку, о которой ей говорила Ванесса, с женщиной, которая с таким чувством и вкусом могла рисовать такие картины.

Адам сказал сухо:

– За несколько лет до смерти она стала достаточно известной художницей, так что она могла сама назначать цену своим картинам. Но она была слишком скромным, слишком непрактичным человеком, чтобы наживаться на этом. Жаль, что ты не успела с ней познакомиться. Это была необыкновенная, добрая и талантливая женщина.

Неожиданно и очень остро Селина почувствовала, что ей тоже жаль, что она не была знакома с Элен Тюдор, и, растерянно глядя на него, она проговорила:

– Ванесса сказала, что она была холодной, расчётливой и неразборчивой в связях, – и тут же покраснела, укоряя себя за столь жестокие слова. – Адам лишь пожал плечами, не принимая её слова близко к сердцу.

– Конечно, а что ещё могла она говорить? Как ещё могла она объяснить свою ненависть к женщине, родившей ребёнка её мужу. Не забывай, до рождения Доминика у неё было три выкидыша, и ей сказали, что она не сможет вообще иметь детей. Она должна была убедить себя, что мать ребёнка её мужа – женщина недостойная, как ещё могла она пережить все свои разочарования, чувство собственной неполноценности, которые так её мучили?

Она бессознательно подчинилась Адаму, который позвал её к камину, помог снять куртку, после чего она уселась на мягкий ковёр, поджав под себя ноги. Её последние сомнения улетучивались. Она спросила чуть охрипшим голосом:

– Почему ты держишь этот дом? Воспоминания?

– Отчасти. – Он опустился в кресло позади неё так, что его ноги как бы обхватывали её; положив ей руки на плечи, он своими длинными пальцами поглаживал их, снимая напряжение, которое начало нарастать в ней. – Скорее, как убежище – норку, куда я приезжаю, чтобы отдышаться, когда мне надоедает Сити и все эти игры богачей. Здесь ко мне возвращаются покой, душевное равновесие, приходят интересные идеи.

Уверенные, ласковые пальцы массировали ей шею и плечи, заставляя расслабляться, она почувствовала, насколько легче стало её телу и душе. И если она сейчас не отодвинется, то не сможет этого сделать никогда.

Отодвинуться от него потребовало большой силы воли, однако ей удалось это сделать под предлогом того, что огонь слишком жаркий, и она села в кресло напротив него. Но его едва заметная насмешливая улыбка свидетельствовала о том, что он не поверил ей и прекрасно знал, почему она вывернулась из его рук; она же, чтобы подавить чувственное влечение, набиравшее в ней силу, торопливо попросила:

– Ты не мог бы рассказать мне о своей матери? Почему Мартин не женился на ней, а предпочёл Ванессу?

– Потому что он не любил её, – ответил он просто. – Элен всегда это знала и примирилась, поскольку ничего другого ей не оставалось. Он выразительно взмахнул рукой:

– Только представь её, когда ей было девятнадцать… – он не спускал с неё глаз, желая, чтобы она его хорошо поняла и разделила его мысли. – Её собственная мать умерла, когда ей было всего шесть, и она воспитывалась только отцом на отдалённой ферме в горах среднего Уэльса. Хотя она мне этого не говорила, но я знаю, что мой дед был грубым, нетерпимым, своевольным стариком. Ей ужасно хотелось заниматься живописью, но он и слышать об этом не хотел. Она вынуждена была жить на ферме и помогать по хозяйству. Тут появляется Мартин. Он только что окончил колледж и, получив диплом экономиста, решил немного отдохнуть, путешествуя пешком по Уэльсу. Он на несколько дней остановился на ферме моего деда, где договорился о комнате и столе. Естественно, заботилась о нем Элен. Ну и, конечно, молодые люди подружились, а когда Мартин узнал о её мечте, он предложил ей помощь, оставил ей свой адрес и сказал, что если она когда-нибудь приедет в Лондон, он поможет ей, найдёт ей работу и жильё, а учиться живописи она сможет в вечерней школе.

Он предложил ей это из сострадания и возмущения поведением её отца, но к тому времени Элен уже безнадёжно влюбилась в него. В юности она видела мало добра, уж тем более от моего деда, – добавил он тихо.

Седина напряжённо слушала его. Она не понимала, зачем он все это ей рассказывает. Она просто задала вопрос, чтобы как-то отвлечься от собственных грешных мыслей. Вообще-то она ожидала, что он вежливо откажется говорить с ней на эту тему и намекнёт, что это её не касается.

– Наверное, жизнь у неё была не очень-то счастливая, – нерешительно вставила она, но Адам улыбнулся ей странной улыбкой и отрицательно покачал головой.

– Она была из той редкой породы людей, которые могут чувствовать себя счастливыми всюду. Но в последний день пребывания Мартина в их доме она счастливой не была. Она слишком долго задержалась в горах, рисуя пейзажи, забыла о времени и вернулась домой слишком поздно, а ей ещё нужно было готовить ужин. Отец пригрозил ей уничтожить всю её «мазню», если она хоть ещё раз позволит себе пренебречь своими домашними обязанностями. Кроме того, молодой человек, проявивший к ней столько доброты и участия, на следующий день должен был уезжать. Когда она, заперев на ночь кур, встретила во дворе Мартина, то горько заплакала. Он спросил её о причине слез, и она рассказала о своей очередной ссоре с отцом. Он предложил ей прогуляться и снова посоветовал уехать отсюда. Поскольку она полюбила его, а он уезжал, то она опять заплакала. Мартин пытался её утешить, одно за другим, и она… отдалась ему.