И потом, есть Стоунхендж.

Предания, касающиеся этого единственного в своем роде мегалитического памятника, очень многочисленны и разнообразны. Камень, называемый Хил Стоун, черт метнул в монаха, который спрятался, чтобы посмотреть, как первый собирает каменные глыбы. Значит, согласно этой легенде, Стоунхендж построил лично Сатана. Это христианская клерикальная сказка. Но кто именно кроется в данном случае за образом дьявола? Не забудем, что Сатана, по христианскому преданию, был самым прекрасным и блестящим из архангелов, прежде чем восстать и быть низвергнутым в бездну. Не превратили ли в этот персонаж, чтобы изгнать всякое поползновение к язычеству, образ древнего бога света, почитавшегося в мегалитическом святилище? Не надо забывать, что в день летнего солнцестояния первые лучи восходящего солнца через главный проход Стоунхенджа падают на алтарный камень, находящийся в самом центре святилища.

Другая легенда внешне далека от темы солнца. Она относится к эпохе первых саксонских вторжений на остров Британию, до появления легендарного короля Артура, то есть к середине V века н. э. Ее рассказывает в своей «Истории королей Британии» Гальфрид Монмутский, довольствуясь, впрочем, расширенным пересказом более раннего текста — «Истории бриттов», приписываемой некоему Неннию. Король Вортигерн, узурпатор, приглашает саксов, чтобы отделаться от своих врагов. Но саксы, которым понравился остров Британия, не уходят оттуда и добиваются наделения землями. Они также вызывают с континента еще многих саксов. Ситуация становится невыносимой, и Вортигерн пытается на тяжелых условиях договориться с ними. Вождь саксов Хенгист возвращается из Германии с тремястами тысячами воинов. Он приглашает Вортигерна и главнейших британских вождей на праздник на равнине Солсбери, поблизости от памятника Стоунхендж. Хенгист приказал каждому из своих спрятать длинный нож в сапоге и, когда он крикнет «Nimed oure saxes» («Вынимайте ваши ножи»), зарезать соседа. Пощадить следовало только Вортигерна, потому что он был зятем Хенгиста и мог еще ему пригодиться. Так в ходе того, что получило название «Заговора длинных ножей», было зарезано четыреста шестьдесят вождей бриттов. Однако спасся еще один, помимо короля, — некий Элдол, граф Глостера, который, схватив кол, убил семьдесят саксов.

Этот трагический анекдот преподносится как историческое и даже в какой-то мере «патриотическое» событие. Конечно, злополучный Вортигерн не поладил с не слишком верными союзниками — саксами, что, впрочем, не помешало ему, согласно агиографам, впоследствии бежать в армориканскую Бретань, стать отшельником и прослыть святым под именем Гуртьерна. Но если это событие, якобы историческое и якобы относящееся к эпохе завоевания острова Британии саксами, и представляется возможным, по-настоящему доказать его пока никому не удалось. Во всяком случае, никто не доказал, что оно происходило близ Стоунхенджа. На самом деле похоже, что пламенный патриот Гальфрид Монмутский (уэльский клирик) пожелал дать гибели злосчастных жертв-бриттов достойный фон и некоторым образом сакрализовать ее, сделав местом действия Стоунхендж. А поскольку, при всем том, Гальфрид Монмутский располагал верными сведениями, — которые по большей части не умел использовать с научной точностью, — можно предположить, что перед нами смешение исторического события с почти повседневной реальностью Стоунхенджа, а именно кровавыми жертвоприношениями. Почему бы нет? Все доисторические народы совершали кровавые жертвоприношения, пусть по большей части символические. Может быть, в рассказе из «Истории королей Британии» отразилась память об очень далекой эпохе, когда в святилище Стоунхендж приносили жертвы в честь некоего божества, которое, по всей видимости, имело солярный характер.

Впрочем, та же «История» приводит легенду об основании Стоунхенджа Мерлином. Это событие происходит не ранее чем через десяток лет после «Заговора длинных ножей», и автор явно подчеркивает надгробный характер памятника. Теперь король Британии — Аврелий Амброзий (Эмрис Вледиг), чьим советником становится Мерлин, прежде чем стать советником Утера Пендрагона, а потом Артура. Однажды, когда король навещает его, Мерлин ему говорит: «Если ты хочешь украсить могилу убитых мужей отменно прочным сооружением, пошли к Кольцу Великанов, которое находится на горе Килларао в Ибернии.[39] Оно выложено камнями, с которыми никто из людей нашего времени не мог бы управиться, не подчинив искусства уму. Камни огромны, и нет никого, чья сила могла бы их сдвинуть. И если расположить эти глыбы вокруг площадки, где покоятся тела убиенных, так же, как это сделано там, они тут встанут навеки».[40] Король удивился, что камни надо искать так далеко, когда их столько на острове Британии. Мерлин ответил: «Камни исполнены тайн и придают лечебные свойства различным снадобьям. Некогда великаны вывезли их из крайних пределов Африки и установили в Ибернии, где тогда обитали. Выдолбив в этих камнях углубления, они устроили для себя купальни, которыми пользовались, когда их одолевали недуги. Они также примешивали истолченные в порошок камни к отварам из трав, и раны быстро затягивались».[41] Аврелий Амброзий послал в Ирландию армию в сопровождении Мерлина и под водительством своего брата Утера Пендрагона. Победив короля Ирландии, не желавшего, чтобы бритты забирали камни, солдаты попытались сдвинуть глыбы под насмешливым взглядом Мерлина, который наконец использовал свое волшебство, чтобы переместить камни на корабли, а оттуда в Британию. Мерлин, опять же с помощью колдовства, установил их в нужном месте, и король велел провести большой праздник.

Рассказ Гальфрида Монмутского, где тот лишь пересказывает народные предания, в которых не обязательно действует Мерлин, интересен в нескольких отношениях. Прежде всего он показывает нам определенную преемственность между Ирландией и островом Британия: Стоунхендж построен если не из ирландских камней, то по меньшей мере по образцу, найденному в Ирландии. В мегалитическом мире есть преемственность, и по архитектуре больших дольменов под курганами это ясно видно. Между всеми аллеями менгиров заметно сходство, где бы они ни располагались — в Ирландии, на равнине Солсбери или в районе Карнака.

Далее, речь идет о том, чтобы почтить мертвых. Памятник Стоунхендж выглядит скорее святилищем, нежели некрополем.

Если двойное назначение дольмена как могилы и храма всегда может вызвать сомнение, похоже, что Стоунхендж, как и аллеи менгиров Карнака, созданы исключительно для отправления культа. Но Стоунхендж окружен некрополем: памятник находится в центре обширного круглого поля с многочисленными курганами, превосходно видными, если стоишь рядом со святилищем. Вполне очевидно, что постройка Стоунхенджа не имела никакого отношения к распрям бриттов и саксов, но все-таки эта легендарная история дает какое-то объяснение тому, что памятник, некое подобие главного центра, центрального святилища, возможно и посвященного светоносному божеству, находится внутри обширного некрополя, занимающего всю окрестную территорию.