важно. Они водку производили. Деньги большие водились, платились. А с их генеральным я каждый день срался. Ну, в смысле ругался. А то и два раза в день, три. Надеюсь, он уже умер.

— В каком смысле? — ужаснулся Эдуард.

— В буквальном, я надеюсь, что он уже подох. Да это не важно. Пёс бы с ним. Я сейчас о другом. Я тебе простую мысль пытаюсь объяснить, скажу. В том, что я собачился с тем ублюдком, виноват, в том числе, я сам. В том, что ты был вынужден спалить дотла кучу объектов, виноват ты сам. Это не значит, что ты или я плохой. Просто ты — часть той ситуации, как и я.

— А вывод? И когда это ты успел столько накуролесить в свои-то годы? — Эдуард ошибочно полагал, что он старше меня.

— А я ранняя пташка. Вывод в том, что надо менять себя. И главное, — мы уже почти доехали, так что я сбросил скорость. — Почему ты, почему я, почему огонь? В свои, как ты верно заметил, небольшие годы, я трижды тушил пожары.

— Выдел Владыку?

— Огонь. Видел огонь. Вывод из общения с ним сделал не такой, как ты. Я ему по мере своих психованных… в смысле скромных сил — противостоял. Но я представляю, что такое огонь, неудержимая стихия, которая, если хорошо кормить, может сожрать весь мир. Давай дадим ему покушать. Это наш общий знаменатель. Но действовать будем, не теряя голову. Закупка ингредиентов за мной, у тебя никаких следов химикатов на случай обыска. Комплект одежды одноразовый, сразу же выкинем. Само по себе мероприятие — внутри твоего ординарного ритма дня и работы. И что в случае обыска и допроса говорить, тоже научу. Короче, есть выражение отстреляться «на отшибись» и «на зашибись». Мы всё сделаем «на зашибись».

— Гладко звучит. На крайний случай, сбежим в Тунис через Турцию.

— Охрененный план. Но без меня!

* * *

Отец всё так же с лёгкой скорбью взирал на мой наряд гопника. В соответствии с сегодняшними задачами мне было удобнее в нём, а мнением глубокоуважаемого патриарха я вполне себе мог пренебречь.

— Итак, есть контора под покупку?

— Есть. Проще было бы новую учредить.

— Под мою задачу лучше подходит организация с некоторым минимальным прошлым.

— Сколько будет стоить сама по себе организация?

— Бесплатно, бывший владелец будет рад от неё избавиться.

— Значит, она хранит в себе проблемы?

— Последние годы нет операций, нет деятельности. Учредитель держал её про запас, а теперь она его тяготит. Ликвидация требует денег, а отдать в добрые руки — наиболее безопасный путь.

— Все так говорят, — вздохнул я.

Отца ситуация, когда я не подчинялся ему, а гнул какую-то свою линию, обескураживала, и он явно был не в своей тарелке.

— Как называется?

— «Цукерман и сыновья». Будем менять после покупки? Это стоит дополнительные сорок рублей, всего лишь.

— Оставляем. Передали оттиск печати?

— Всю документацию, учётные документы отдадут, когда мы запустим операцию.

— Адрес?

— Москва, Вишнёвая улица, тринадцать, офис шестьдесят шесть. В офисе действует услуга получения почты, стоит ещё четырнадцать рублей в год и нужна доверенность на их секретаря.

— Бюджет?

— Триста десять рублей. Полная предоплата.

— Согласен. — кивнул я и полез за деньгами.

— Вот так просто, согласен? И ты не будешь ныть и просить, чтобы я сам заплатил? — с подозрением спросил отец.

— Да, Ефим Андреевич, не буду! — я отсчитал деньги. — Где образец доверенности? Я пока смотаюсь к нотариусу… В смысле, с заказчиком сбегаю и будет доверенность, отправляй в Москву, пусть делают покупку и смену директора на заказчика.

— Но название оставляем? Тебе не кажется странным, контора под названием Цукерман и сыновья, а директор какой-то Петров?

— Солодожаров.

— Дурацкая фамилия!

— Какая есть. Да, оставляй всё так. Счёт у них есть банковский?

— Нет.

— Пусть откроют уже по новому собственнику и директору, в любом банке, попрошу полномочия вписать в доверенность.

Он выдал мне нечто вроде факсовской копии (молодцы, технология у них такая есть), а также карточку предприятия, в которой один чёрт не хватало данных расчётного счета, зато стояла печать и подпись прежнего директора Цукермана Дмитрия Абрамовича.

— Выходит, заказчик тебе дал денег ещё больше, раз ты не торгуешься. Ну, дело твоё. Когда будет доверенность, привози её в офис.

* * *

Через час я стоял, держа в руках новый паспорт на имя подданного империи Солодожарова, выкупленный от Канцлера и пребывал в очереди посетителей к нотариусу.

Очередь двигалась удручающе медленно.

В какой-то момент, улучив момент, когда очередь была занята сама собой, плавно подошёл к девушке-секретарю.

— Мне бы вот такую доверенность. Вот мой паспорт. Там, в Москве, будут контору на моё имя покупать.

— Ну, так очередь стойте, попадёте к нотариусу, он Вам всё расскажет, потом технические специалисты…

— Я и так знаю, что мне нужно. Вот образец, вот паспорт мой, вот паспортные данные доверенного лица, — я придавил это всё шоколадкой. — А Вы мне просто скажете, во сколько подойти, чтобы я тут не толкался. Мне срочно надо в больницу к больной матушке.

Она вздохнула и плавно спустила документацию и шоколадку со стойки, бесшумно отошла в соседние двери и, вернувшись через минуту, шепнула:

— В три часа подходите, всё будет готово. Устраивает?

— Конечно!

* * *

Теперь, лишённый удовольствия бесконечного стояния в очереди, вольной птицей выпорхнул в направлении нефтеперерабатывающей фабрики.

…

— А на кой тебе всё это? — Игорь, в данном случае директор Игорь Викторович, с любопытством исследовал список, написанный Эдуардом, где большая часть ингредиентов относилась к нефтеперерабатывающей промышленности.

Семь канистр и достаточной большой объём компонентов для кустарного коктейля Молотова, причём, этот будет выдавать очень приличную температуру горения.

— Это мне для Изнанки, для моего прииска.

— А чего не купишь в лавке?

— Легально не могу, там есть два катализатора, которые не находятся в открытой продаже. А половину только под заказ, ждать почти месяц, а у тебя на складе наверняка всё есть.

Я не стал ему говорить, но истинная причина куда проще. Я опасался, что в случае расследования полиции они пройдут по лавкам, торгующим соответствующим и весьма неординарными товарами и там вспомнят, что какой-то чудик покупал семь канистр.

Он придвинул к себе