– Ко мне? Насчет урока договориться?

– Да. Нет. – Алёна в его присутствии всегда патологическиглупела, но сейчас и вовсе перестала соображать. – Игорь, я… вы знаете, как я квам отношусь. Я вами просто больна.

Черные солнца радостно сверкнули, но тут же поумерилисияние. Парень почуял неладное и насторожился.

Но Алёну уже было не остановить. Вся ее несбывшаяся любовь,многолетняя мечта об обладании этой красотой, все ее одинокие ночи и безумныесны, неутоленная страсть, ревность ко всем в мире женщинам, особенно к тем, ктомоложе, страх перед будущим – это была какая-то отчаянная волна, волна-цунами,которая подхватила ее и понесла. И хотя какие-то люди мелькали вокруг –охранники-гардеробщики-вышибалы-бармены-официанты, – ей было уже неостановиться:

– Я больше просто не могу… не могу без вас. Игорь, я знаю,что вам не нравлюсь…

– Почему вы думаете, что вы мне не нравитесь? – тихо сказалон.

Алёна обмерла. Но взглянула в настороженные глаза и поняла,что это не более чем фигура речи, реверанс вежливости.

– Ну, Игорь!.. Я все прекрасно понимаю. Вы… я… Я не могужить без вас. Я должна… я хочу… вы понимаете. Я знаю, вы не можете любить меняпросто так. Вы… я… вы будете приходить ко мне…ну, на час. Сто долларов в час…вас устроит? Или… вы хотите больше?

Ресницы опущены, ни солнц, ни тумана.

Алёне стало страшно. Волна швырнула ее на землю и отхлынула.Господи, что она ему наговорила?!

– Игорь, я понимаю, вам это кажется полной дичью, особенно впервую минуту, вы мне сейчас ничего не говорите, подумайте, а потом…

Черт, черт, ну что эти люди вокруг носятся, будто стадо мух!То никого не было, а теперь вдруг – туда-сюда, туда-сюда!

– Не о чем думать. В жизни не делал этого за деньги, иначинать не собираюсь.

У Алёны зашумело в ушах, губы онемели.

– Игорь… что же, нет? Нет?! Может быть, когда-нибудь?..

– Нет. Никогда.

– Никогда? Вот как? – еле выговорила она трясущимися губами.– Тогда вы меня больше никогда не увидите!

Игорь зыркнул на нее исподлобья и снова опустил глаза.

Так. Понятно. Яснее не скажешь…

– Извините, вы Жанну Сергеевну ждете? – К Алёне наклониласьмолодая женщина в черном костюмчике – администратор ресторана. – Она просит васпройти.

Алёна не помня себя поднялась, на негнущихся ногах протопалачерез пустой зал, кое-как взобралась на сцену. Кажется, там сидела, отдыхая,Лена. Кажется, Лена что-то ей сказала. Кажется, из кабинета Жанны вышелкакой-то рыжий-прерыжий парень в джинсовой рубашке, неожиданно синей посравнению с этими огненными волосами. Алёна все видела словно сквозь туман.Черный туман похож на обман…

– Алёна, здравствуйте! – Жанна поднялась из-за стола. – Кофехотите? А я смотрю, вы с Игорем болтаете, ну, думаю, ко мне пришли, наверное.Что это он такой убитый сидит?

Алёна проследила ее взгляд: напротив стола экран.Длиннофокусный объектив камеры наблюдения делает людей сущими уродами сдебильными лицами, но Игорь, который по-прежнему сидит на диванчике около бара,даже сейчас красив, как…

Как луна на небе, которую не достать!

Однако Жанна в своем репертуаре: бдит, следит, собираетинформацию где может и как может! Но что это она так встревожилась, увидевАлёну с Игорем?.. А впрочем, разве это удивительно? Если Алёна страстновлюблена в этого мальчишку, то разве может не питать к нему страсть женщина,которая знает его с детских лет, которая, можно сказать, вырастила его и воспитала,сделала из него того блистательного танцора, каким он стал…

Материнские чувства? О да, конечно! Знаем мы эти материнскиечувства зрелых красавиц к юным красавцам!

И, очень может статься, эти чувства небезответны?

– Убитый? – Алёна делано засмеялась. – Да вряд ли. Наверное,я его здорово повеселила.

– Это чем же?

Интересно, а микрофоны в камерах наблюдения есть? Ну иладно, какая разница!

– Да вот предложила ему сто долларов за час любви, а он,конечно, отказался.

Зеленые, всегда насмешливо прищуренные глаза Жанны сталибольшими-пребольшими…

– А вам что, надоело быть потаскухой?

На миг у Алёны присох язык к гортани. Потом все же удалосьпромычать возмущенное:

– Что-о?!

– Ну, это анекдот такой, – пояснила Жанна, откровеннонаслаждаясь ее шоком. – Чем отличается потаскуха от одиночки? Одиночка спит содним, а потаскуха потаскует-потоскует, да и уснет одна.

Ну и ну… Умеет Жанна… это самое… эпатировать невинныхбарышень вроде писательницы Дмитриевой!

Алёна засмеялась – сначала несколько принужденно, потом отдуши. Итак, Жанна приняла ее откровения за не слишком-то удачную шутку.Естественно!

– А что касается Гошки, деньги ему нужны, он вообще любитденьги. Но сто долларов за такого качественного мальчонку маловато! Целый часего иметь – и всего за сто баксов… Нет, мало!

– А сколько надо было предлагать? – жадно спросила Алёна. –Двести? Триста?

Жанна задумчиво нахмурилась.

Стоп, приказала себе Алёна. Хватит об этом, а то Жанна ведьсообразительная дамочка… Очень сообразительная. Даже слишком! С нее вполнестанется спросить у Игоря, правда ли, что писательница Дмитриева пыталаськупить час его любви. Госссподи, ну кто тянул Алёну за язык?! Вот помело! Игорьей в жизни этого не простит.

А впрочем, не сама ли Алёна всего лишь несколько минут назадпообещала ему вечную разлуку? Так какая ей разница, простит он ее или нет?

– Да ну его, Игоря. У меня к вам совершенно другое дело,Жанна. Может быть, вы помните, три дня назад, на вечеринке в честь Дали, ко мнеподсел такой импозантный мэн в узких очках…

– Конечно, помню. Он еще всех доставал вопросом про ТарасаБульбу, да? Кстати, я потом для прикола спросила наших ребят, кто написал«Тараса Бульбу». Лена с Андрюшкой вообще не знали, а Игорь сказал, что ТарасШевченко. Вы представляете?!

Нет, она не представляла. Господи Боже… Да и ладно, зачемему еще умным быть, с такими-то глазищами?