Но продавать их они все же решили не спешить. Агрегаты во вполне работоспособном состоянии, много за них не выручишь, максимум по сотне крон, так что пусть пока послужат, ну а если уж совсем припечет, то можно будет и загнать. Был, правда, вариант нарваться на какого коллекционера, вот тогда можно было бы поднять посолиднее, раз эдак в пять, а то и больше, все же эксклюзивная вещь.

– Леш, ну кто станет цепляться за это новаторство? – Раз уж заняться нечем, Сергей решил поддержать разговор, да и приспустить Алексея не мешало бы, пока он сам себя не накрутил сверх меры. – Сам посуди, тут с производством патронов полный швах, как и со станками. А для наших голубушек нужна отдельная линия, да еще и пули, не принятый тут свинец. Такие патроны хороши для людей состоятельных, но никак не для солдата. А касаемо точности… Ты представляешь, сколько будет стоить тут такая оптика? Я не стану говорить про линзы, хотя они тут куда дороже, но одна только работа… да тут нужно задействовать часовых дел мастеров с их ювелирной точностью. И такую дорогую весчь в заскорузлые солдатские лапы? Не смеши мои тапочки.

– Хорошо. Магазин, в конце концов, можно переделать и под имеющийся тут патрон, как и калибр заявить соответствующий. От этого ведь надежность самой системы не пострадает.

– Насчет надежности не скажу. А насчет оружия… Леш, как думаешь, отчего тут армейские образцы делаются однозарядными? Кстати, я узнавал, «дятличи» не состоят на вооружении у кавалерии и вообще армией не закупаются.

– Как так? Мы же сами видели драгун с этими карабинами.

– Видели. Но я тут разузнал. Машинка в общем вполне надежна, хотя и требует ухода, но производится только для гражданского рынка. Вот револьвер под этот патрон, тот да, на вооружение принят и сейчас активно поступает в войска, заменяя пистонный. А карабин мимо.

– А почему?

– Основных причины две. Первая – маломощный патрон. Прицельная дальность у «дятлича» всего-то триста шагов, то есть двести метров, что несколько маловато для вояк. И вторая – скорострельность и соответственно невероятная прожорливость оружия. Есть серьезные опасения, что это приведет к чрезмерному перерасходу боеприпасов. Поэтому, в частности, кавалерии не запрещается покупать эти карабины вместо уставных однозарядных, но строго на свои средства. К тому же в носимом боекомплекте должно быть не менее полутора сотен выстрелов против положенной полусотни к уставным карабинам. И все это за свой счет.

– Это же сколько получается?

– Неслабо получается. Правда, драгуны закупают непосредственно на армейских складах, патрон-то под армейский револьвер. Так что им он обходится не по восемь гнедков, а по пять, но все одно кусается.

– Если позабыть про тренировку, то семь с половиной крон только на патроны, да и сам карабин семьдесят крон… Они что, больные, так тратиться? Да тут на эти деньги можно вполне сносно прожить год.

– Если сносно, то и два, при наличии собственного жилья. Но тут такое дело, что парни смотрят вполне практично. Основные дистанции боя редко когда превышают двести метров, а на таком расстоянии карабин довольно точен. Прибавь скорострельность порядка сорока выстрелов в минуту. Емкость магазина в шестнадцать патронов и возможность использования любой передышки для подзарядки, когда оружие все так же готово к стрельбе. Ты заметил, что с «дятличами» бродят в основном битые дядьки? Станут такие покупать туфту? То-то и оно. Жизнь, она куда дороже сотни крон. Кстати, револьверы с самовзводом не производят по той же причине – чтобы избежать перерасхода боеприпасов. Так что наши игрушки пока не в тему.

– Блин, и что, получается, теперь мы охотники-промысловики, и иное нам не светит?

– Спокойно, Алексей. С чего-то же начинать нужно. Я вон тоже был недоволен тем простым обстоятельством, что нам приходится батрачить на Бедрича. Помнишь, как ты успокаивал меня?

– Тут все верно. Нам нужно было изучить как минимум язык и составить представление об этом мире.

– Ну а теперь пришла пора понять, что, несмотря на нашу принадлежность к цивилизации, обошедшей местную минимум на полтораста лет, ничем таким сверхъестественным мы их потрясти не сможем. Так что придется вписываться в местное общество, а не ставить его с ног на голову.

– Вот это называется вписываться? По-моему, у этого иное название – влачить жалкое существование.

– Леша, ты бы поаккуратнее на поворотах.

– Сереж, я не хочу тебя обидеть. Да, ты жил этой жизнью и там, но сам подумай, по справедливости ли это было? Ведь за прямо-таки каторжный труд, по сути, промысловики получают гроши.

– Ну да. У тебя место было потеплее и получалось куда лучше, чем у меня. – Сергей честно старался, чтобы Болотин не смог определить, насколько его это задело, но не преуспел.

– Сереж, ты зря решил, что я считаю себя выше тебя. Да, я получал хорошую зарплату, при этом упахиваясь куда меньше, чем ты, к тому же круглый год, а не морозя хозяйство в охотничий сезон. Но получать достойную зарплату за свою работу – это нормально. Так почему мы должны равняться на то, что НЕ нормально? И потом, разве я хотя бы раз сказал «я»? По-моему, наоборот, звучало только «мы».

– Все, Леш, все. Уел. Каюсь. Был несправедлив. Ну что, промысловик, спать, а завтра снова в бой?

– Пока да. Но на будущий год нужно будет придумать что-то другое.

– Ну думай. У тебя в этом плане мозги лучше закручены, я же все больше палить в разные стороны.

– Кстати, Сереж, я все спросить хотел. А отчего у тебя охотничьих патронов всего-то пара десятков, а остальные все вроде как боевые?

– Те пара десятков с прошлого сезона остались, а остальные я у одного прапора купил, вдвое против магазинных, и себя и батю обеспечил.

– А я слышал, что охотничьи вроде для этих целей лучше.

– Правильно слышал. Но и эти при малой доработке тоже будь здоров. Там всего-то кончик чуть подпилить напильником, да пару надрезов на пуле, и молотит хоть куда.

– А точность не падает?

– Падает. Да только ты же на охоте не станешь палить за пять сотен метров, а до трехсот вполне приемлемо, впрочем, как и охотничий патрон. Ладно, спать давай, умник. И смотри, головную мышцу напрягай всю ночь, как нам стать местными Рокфеллерами и на охоту ходить только ради удовольствия.

– А вот и придумаю.

– А я и не сомневаюсь. И вообще, я за любой кипеш, кроме голодовки.

У дровяного отопления есть один значимый недостаток – дрова прогорают куда быстрее, чем каменный уголь. Данное обстоятельство приводит к тому, что утром вставать довольно зябко. Это характерно в тех случаях, когда ты ложишься спать рано, а впереди у тебя долгая зимняя ночь, в течение которой никто в печь дровишки не подбрасывает, так как не лунатики. А что делать, если скука одолевает? Нет, поговорили, конечно, славно, да только все одно спать завалились в десять, а вставать не раньше семи.