что-то такое, что могло помочь распутать этот клубок противоречий. Нужно было разложить все по полочкам, упорядочить ворох разрозненной информации в его голове — иначе ее просто разорвет на куски.

«Итак, — начал размышлять он, — Валерия Мирская, единственная выжившая из экипажа „Марка-10“, оказывается на инопланетном крейсере „Юкко“. Там она общается с ИИ ваэрров. Не с самими ваэррами, а с их компьютером. Все аватары — болванки для управления крейсером — были в тот момент без чувств. Следовательно, у „Юкко“ не было прямой связи с родной планетой. Крейсер ваэрров был поврежден электромагнитным импульсом после взрыва груза „Марка-10“, нашего корабля».

Пока Дмитрию все казалось логичным. И он продолжил размышления.

«Получается, единственным дееспособным организмом на „Юкко“ оказалась земная девушка — Валерия Мирская. ИИ „Юкко“ предлагает ей сотрудничество: он поможет ей выжить, оживив для нее разобранного на части репликанта, а взамен она поможет ему восстановить энергосистему корабля и связь с родной планетой».

Вот тут Дмитрий начал упускать нить. Казалось бы, окажись на месте Мирской он, все было бы проще пареной репы, поскольку единственный победный ход при таком раскладе — это ничего не делать. Ну да, в таком случае Мирской пришлось бы несладко, возможно, даже потребовалось бы пожертвовать собой. Но Валерия все знала, она была в курсе того, кто такие ваэрры, понимала их план, их цели. Она осознавала, что они рвутся к Земле, где устроят массовый геноцид человечества. И оснований не верить в это у Мирской не было — к несчастью, ей пришлось на собственной шкуре ощутить всю мощь психологического давления ваэрров на психику людей. И тем не менее Мирская, зная весь расклад, зная планы инопланетян относительно Земли, идет с ними на сделку.

Павленко с силой сжал руками голову. Что-то не вязалось во всей этой истории, что-то он упустил. Почему Мирская предала свой мир? Неужели простой животный страх за свою жизнь всему виной? Она так сильно боялась умереть на чужом звездолете, что решила обменять свою жизнь на жизни всех людей в Солнечной системе? Разумеется, такой вариант исключать было нельзя, но Павленко был уверен, что это слишком простое объяснение для такого странного выбора Мирской. Не могла она так поступить. Почему? Да шут его знает! Не могла, и все. Она была русской! А русские своих не бросают.

«Нет в нас подлости, нет в нас мелочности, — думал Павленко. — И напротив, есть в нашем культурном коде что-то нездоровое, что-то странное, что-то, что заставляет нас геройствовать и жертвовать собой пачками».

Была тому в истории масса примеров. А Валерия, ко всему прочему, она же еще и медик, космический медик. Суровая женщина, опытный врач, космонавт — столько положительных характеристик. Она не побоялась отправиться на утлой лачуге (только так Павленко мог охарактеризовать старенький рудовоз класса «Марк») в самый дальний за всю историю коммерческих полетов рейс. Она пережила несколько лет гибернации. Она пережила аварию на «Марке», пережила несколько кошмарных дней на «Осирисе». Она потеряла всех своих друзей! И после всего этого она взяла и испугалась смерти в одиночестве? После всего, что она пережила, она вот так запросто предает свой биологический вид?

«Нет, — Павленко качал головой, — нет-нет, не могла она так поступить! Только не из-за страха. Значит, ее выбору есть иное объяснение. Значит, у Мирской был план. Какой?»

Вот оно! Павленко чувствовал, что движется в верном направлении. Если он поймет мотивы поступков Валерии Мирской, то поймет и смысл переданного на Землю сообщения. Вернее, еще не переданного. Почему именно такое послание? Почему именно сестре? И кто она, эта «сестренка»?

Нужно было продолжать рассуждать. Со слов Романа, Валерия Мирская в течение двух лет перерождалась в ваэрра, введя в свой организм какую-то дрянь, изменяющую человеческий геном. Только так «Юкко» мог начать отзываться на ее команды, только так она могла управлять крейсером ваэрров. В последние часы их пребывания на «Осирисе» Мирская — опять же, со слов Романа — была уже не человеком. На нее даже не подействовал яд, вшитый под кожу в виде имплантата еще до того, как начался этот эксперимент над собой.

— Это была ее страховка, — вспомнил Павленко объяснение Романа, — на случай, если ваэрры попытаются обмануть ее.

«Вот оно! — подумал Павленко. — Не боялась Мирская смерти! Она боялась, что ваэрры ее обманут, и решила подстраховаться, вшив себе в организм яд».

От волнения Павленко встал с койки и начал мерить шагами свое скромное жилище — стандартную офицерскую каюту три на четыре метра с отдельным гигиенатором и рабочим терминалом. Голову распирали версии и идеи, однако из всего этого вороха информации ему следовало выбрать только те крупицы, которые помогут собрать всю картину воедино. Павленко продолжал рассуждать.

Вышло все именно так, как опасалась Валерия, только ваэрры сыграли несколько тоньше и аккуратнее. Они захватывали волю и разум Валерии не сразу, не нахрапом. Они проникали в ее сознание медленно, шаг за шагом, день за днем, отравляя ее организм малыми дозами своего влияния. С одной стороны, им нужно было подчинить себе ее волю и заставить восстановить корабль, а с другой — не дать ей почуять опасность, позволить девушке продолжать думать, что все решения она принимает самостоятельно.

Похожим образом обычные торчки становятся наркоманами со стажем. Сперва они принимают маленькие дозы легкого наркотика, получают нужный эффект и долгое время считают, что контроль остается в их руках. Им и невдомек, что они уже утратили этот самый контроль, утратили его сразу же, после первого же прихода. Так, доза за дозой, эксперимент за экспериментом люди скатываются до тяжелых синтетических наркотиков и уже не могут сорваться с крючка. Хотя им и кажется, что все под контролем.

То же самое с Валерией проделали ваэрры. Роман утверждал, что она до последнего была уверена, что сможет сопротивляться. Даже когда она утратила всякое сходство с человеком и стала похожа на одну из них, девушка считала, что борется за человечество. Так где гарантия того, что Валерия была вменяема, когда диктовала Роману эти строки, умоляя запомнить и передать их на Землю?

Размышления Павленко прервал внезапный визит. От чрезмерного эмоционального возбуждения, овладевшего им, мелодичный звук открытия замка показался Дмитрию слишком громким и резким, как металлом по стеклу. Он машинально обернулся к выходу — кто бы это ни был,