Ну, Серёжа действительно родился на Фиджах, и до сих пор никуда не выезжал, зато имеет два гражданства и лялякает на трёх языках, плохо, но лялякает.

Не знаю что меня торкнуло, но я решила провести это лето у родителей, заодно и Иру увижу, она уже школу закончила и по моим стопам пошла в модели.

Родители конечно были против, но пару лет назад я сама её свела с Марго, да и хорошего агента нашла.

Эдменд Довиони — превосходный человек и профессионал своего дела, а самый большой в нём плюс, то что он — гей и при этом, как не странно он — джентльмен, а это значит, сам до Иры домогаться не будет, и под других не посмеет подложить.

Вот и решила я в этом году и родителей повидать, и Ирку, а уже на обратном пути, и к бабушке залететь на пару недель можно.

Помня о том, как я летела с Игнатом на Фиджи, прекрасно помнила, что без плача со стороны Серёжи не обойтись, и потому старалась выбрать путь покороче, пересадки подлиннее, но не всегда получается так, как мы хотим.

Путь от Нанди до Окленда занял чуть больше трёх часов, а пересадка заняла почти шесть. Серёжа покапризничал лишь во время взлёта и во время посадки, в остальном мирно спал.

Пока были в Окленде, успели зайти в музей военной истории, где Игнат восторженно бегал от одного экспоната к другому, и просил покатать его то на корабле, а то на самолёте, и не просто на самолёте, на истребителе, и под конец он заявил:

— Мам, а знаешь кем я буду, когда вырасту?

— И кем же? — спрашиваю я.

— Лётчиком, и не просто лётчиком, я буду управлять истребителем, — и как же это прозвучало гордо.

— Обязательно будешь! — подтвердила я.

Никогда не видела смысла переубеждать своих сыновей. Для начала надо разжевать ситуацию и разложить по полочкам, а потом, подрастут и сами уже на туже ситуацию они взглянут по-другому.

Наверняка и Игнат повзрослев пересмотрит свои взгляды на будущие, и уже не захочет быть пилотом истребителя, увлечется чем-нибудь другим, менее опасным, так зачем трепать нервы себе и ему?

— Мам, а кем будет Серёжа?

Смотрю на своего младшего, он спал в сидячей коляске. Я нежно улыбнулась сыну и сказала:

— Думаю когда Серёжа подрастёт, он сам решит, кем он хочет быть, ведь мы сами это решили, и он решит.

— А он захочет быть пилотом? — воодушевленно спросил Игнат.

— Возможно, но пока он сам не решит, то навряд ли будет делать то, что ему не нравиться.

Полёт Окленд — Куалу-Лумпур заняло долгие одиннадцать часов, ещё и как на зло, приземлились мы за полночь, и время на пересадку чуть больше часа.

Серёжка капризничал, плакал по поводу и без повода, я стойко переносила невзгоды, а что поделать, лететь то надо. Тяжело было и оттого, что впереди будет ещё два таких перелёта, только время на пересадки будет больше.

От Куалу-Лумпур до Дубая самолёт долетел почти за три часа, но тут я устроила привал и решила задержаться на пару дней. И дети отдохнут и могут поплескаться в Персидском заливе, и я отдохну, и возможно на меня не будут недовольно коситься.

Остановились мы в отеле Палацц Версаче Дубай, где будучи моделью не раз останавливались, и лет так пять назад, мне здесь даже один шейх предложил руку и сердце, но это предложение длилось лишь до того мгновения, пока я не сообщила шейху, что у меня есть ребёнок.

Нет, он конечно потом делал мне повторное предложение, но как говориться, поезд уехал.

Номер-люкс был забронирован заранее, одна спальня для меня, другая для моих мальчишек.

Учитывая что мы прибыли в полпятого утра, то как только нас разместили, завалились спать.

— Мам! — слышу почти у самого уха голос Игната.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— А я там в холле видел тебя.

— В холле? — сонно переспросила я.

— Да. На картине.

Смотрю на Игната, вот ни как не сомневаюсь, что он почти точная копия Данила в детстве.

Кожа такая же смуглая, брюнет, только вот глаза, глаза у него фиолетовые, как у Олега Дмитриевича — деда Данила, да уж, взглянешь на Игната и сразу видна Скородумовская порода.

Серёжа, Серёжа растёт крепышом, его кожа… хм, в роддоме был светленький, прожив два года на островах, он стал маленьким туземцем. Темно-пепельные волосы Серёжа унаследовал от моей мамы, а вот глаза отца — синие, словно сапфиры. Ещё один примечательный знак того, кто его отец.

— А-а — протянула я, — ты же понимаешь, я раньше подолгу пропадала из твоей жизни, работала за границей. Один из моих работодателей, был дом моды Версаче, а они иногда рисуют картины с моделями, которые у них работали, вот и я попала на картинку.

— Мам, а ты знаешь что?

— Что?

— Я рад что ты больше там не работаешь. Я тогда очень скучал.

— Тебе не нравилось у прабабушке Иры?

— Ну, — Игнат замялся, а потом сказал, — Она очень строгая, ничего не разрешала брать и рано укладывала меня спать. Ты не такая.

— Понимаешь сынок, у каждого человека свой характер, свои мысли, своё воспитание и нет в мире абсолютно одинаковых людей.

— Даже двойняшек?

— Даже двойняшек! — подтвердила я.

— И у тройняшек?

Вот неугомонный ребёнок.

— И даже у сиамских близнецов.

Возможно мы бы и дальше разговаривали, но я услышала тихое

— Мама…

— Игнат, сходи за братом, а я нам обед в номер закажу, а потом куда-нибудь сходим.

— В Бассейн?

— В бассейн сходим по позже, когда солнце не будет так припекать. Мы можем арендовать катер и поплавать по заливу, или сходить в какой-нибудь музей.

— Лучше уж тогда катер. — сказал сын направляясь в соседнюю комнату.

Пока Игнат ходил за Серёжей, я заказала в номер шурпу, шукшуку с баклажанами, чай, а к нему арабские блинчики с творожным кремом.

— Мамаська, я тебя любплю, — пролепетал младший сын.

— Я тебя тоже люблю, солнышко. — ответила я, чмокая его в носик.

Включаю телевизор и нахожу детский канал на английском, по-арабски они не понимают, а каналов на русском тут нет.

Вскоре пришла горничная и привезла на каталке заказанный мною обед. После того как она

сервировала стол и ушла, я сказала:

— Сидим, кушаем, и не балуемся, Серёжа. — прежде чем уйти в ванную комнату.

Кто бы сомневался, везде мрамор и позолота, практически все отели востока этим отличаются, а тут ещё и косметика от Версаче.

Легкий душ и я снова присоединяюсь к своим сыновьям.