Ведомство было глубоко деморализовано. За девять месяцев, что прошли с момента объявления Египтом о четырех ракетных испытаниях, израильтяне узнали о программе на удивление мало. Все, что до сих пор предпринимали «Моссад» и АМАН, не смогло даже замедлить продвижение ракетного проекта, не говоря уж о его остановке. Давление на Германию – будь то посредством самоубийственной кампании Хареля в СМИ или яростных речей Голды Меир в кнессете – результатов не принесло. Когда позднее тем летом Эшкол направил канцлеру Конраду Аденауэру жесткое послание, в котором потребовал от немецкой стороны немедленных действий по возвращению немецких ученых из Египта, это тоже не ускорило процесс. Как докладывали израильские дипломаты в МИД в Иерусалим, они могли только предполагать, «что Аденауэр и другие руководители ФРГ были заняты более важными проблемами», например, «решением вопросов холодной войны после Карибского кризиса»[197].

Амир взялся за перестройку организации, усиливая ее лучшими профессионалами из тех, кого знал по АМАН. Приняв дела, он сразу же приказал остановить операции, которые считал чужеродными, и резко сократить ресурсы, затрачиваемые на охоту за нацистскими преступниками[198], объяснив, что «речь идет о правильной расстановке приоритетов. Мы должны прежде всего сконцентрироваться на сборе информации о сегодняшних врагах государства Израиль».

Амит понимал, что ему нужно реформировать тактику «Моссада» и что организация должна пересмотреть свой подход к проблеме египетских ракет. В результате его первым приказом был отход от «целевых» убийств и сосредоточение главных ресурсов службы на том, чтобы узнать, что конкретно происходит внутри ракетного проекта.

Однако в глубокой тайне, недоступной даже для многих руководителей «Моссада», Амит создал собственный проект «целевых» ликвидаций немецких ученых. Исполнители этого проекта пытались найти возможности отправки «почтовых» бомб непосредственно из Египта, чтобы максимально сократить время между их отсылкой и вскрытием адресатами. Оперативники опробовали это метод на относительно простой цели – докторе Гансе Эйзеле. 5 сентября в почтовом отделении одного из пригородов Каира, Маади, взорвалось письмо-бомба, адресованное Карлу Дебуше, под именем которого скрывался Эйзель, лишившая зрения почтового служащего[199].

Неудача этой акции убедила Амита в том, что «целевые» убийства следует осуществлять очень избирательно[200]. Если не в качестве последнего из возможных средств, то хотя бы после тщательного планирования акций с тем, чтобы избежать досадных провалов. И все же Амит приказал оперативникам «Моссада» готовить планы операций по устранению немецких ученых с помощью стрельбы, взрывов или отравлений, на тот случай, если усилия по мирному разрешению проблемы не сработают.

Амит потребовал активизировать проникновения во все офисы немецких и швейцарских компаний, связанных с ракетным проектом, и фотографировать как можно больше обнаруженных там документов. Эти операции были очень сложными. Объекты их проведения хорошо охранялись – как египетскими разведслужбами, так и людьми Германа Адольфа Валлентина; они располагались в центре густонаселенных европейских городов, в странах с эффективной системой исполнения законов.

Оперативники «Моссада» проникали в египетские посольства, египетскую торговую миссию в Кёльне, в офис компании Intra. А в помещение представительства авиакомпании EgyptAir они за период с августа 1964-го по декабрь 1966 года проникали не менее 56 раз.

Информация, добытая в ходе этих операций (только до конца 1964 года агентами «Моссада» было сфотографировано около 30 000 документов), являлась важной, но отнюдь не достаточной. «Моссад» остро нуждался в агенте непосредственно в самом ракетном проекте. Эта приоритетная задача была поставлена перед подразделением под названием «Перекресток» («Тцомет» на иврите), которое в будущем станет одной из важнейших структурных единиц «Моссада» и будет приносить спецслужбе большую часть информации.

В отличие от голливудских фильмов и детективных романов, основная часть разведывательной информации добывается не самими оперативниками «Моссада», бегающими в сумерках. Ее львиная доля получается от иностранцев в их родных странах. Оперативные сотрудники «Моссада», отвечающие за вербовки и руководство такими источниками, называются «офицерами-сборщиками», или катца в сокращении на иврите. Они профессиональные психологи. И знают, как убедить человека в том, чтобы он предал всех и все, во что он верит: друзей, семью, организацию, страну.

К сожалению, никто из таких оперативников не смог поработать над психологией человека, близкого к египетской ракетной программе. Вербовка агентов в арабских странах становилась стратегическим приоритетом. Однако на ближайшую перспективу, повинуясь неумолимому бегу времени, подразделению «Перекресток» необходимо было искать информаторов где-то еще.

В апреле 1964 года Амит послал Рафи Эйтана в Париж, – мозговой центр израильской разведки, чтобы организовать деятельность «Перекрестка» на континенте. К этому моменту все попытки подразделения завербовать кого-то из немецких ученых провалились, главным образом из-за строгих мер безопасности, введенных Валлентином. С каждым днем он становился все более серьезной проблемой.

Необходимость устранения Валлентина выведет оперативников на гораздо более крупную рыбу. Авраам Ахитув, координатор «Перекрестка» в Бонне, выступил с идеей, которую представил Эйтану в Париже в мае 1964 года. Он нашел весьма сомнительного персонажа, который продавал оружие и информацию режиму Насера и который также был близок к немецким ученым. «Есть только одна проблема, – сказал Ахитув. – Этого человека зовут Отто Скорцени, и в прошлом он был высокопоставленным офицером вермахта, командиром группы спецназа Гитлера и любимцем фюрера».