Дело немецких ученых было первой из операций «Моссада», когда ведомство мобилизовало все свои силы, чтобы остановить то, что воспринималось разведкой как экзистенциальная угроза со стороны противника. Впервые Израиль позволил себе атаковать в качестве целей гражданских лиц из тех стран, с которыми имел дипломатические отношения. С учетом возросших ставок, в 1982 году в «Моссаде» был подготовлен совершенно секретный внутренний документ, в котором анализировался вопрос: возможно ли было решить «ракетное» дело с использованием «мягких» методов – без «таинственного исчезновения Круга, без бомбы, изуродовавшей Ханнелоре Венде, без других писем-бомб и акций устрашения».

В докладе делается вывод, что тогда это не было возможно: «Моссад» был уверен в том, что без угрозы насилия, направленной на немецких ученых, они никогда не согласились бы покинуть этот проект даже в обмен на деньги.

После дела немецких ученых «Моссад» был на подъеме. Меир Амит привлек дополнительных профессионалов из армии, обеспечил ведомство новой техникой и технологиями и укрепил связи с иностранными разведывательными службами. Продолжил серьезные организационные преобразования в «Моссаде».

Амит хотел создать в ведомстве единое оперативное управление[214], в составе были бы подразделения, занимавшиеся актами саботажа, «целевыми» убийствами и разведывательными операциями в арабских странах. Чтобы добиться этого, Амит сделал то, что давно хотел сделать Харель и чему Амит тогда противился: он перевел подразделение 188 из АМАН в «Моссад» и слил его с «Мифрацем» Шамира. Начальником нового отдела стал Йосеф Ярив, а Шамир был назначен его заместителем.

Директор «Моссада» назвал новый отдел «Кесария», по названию основанного римлянами города на побережье Средиземного моря. Это был еще один пример склонности израильской разведки к использованию кодовых названий, взятых из древней истории еврейского народа. Сеть операций отдела «Кесария» за рубежом получила кодовое наименование «Сенат».

Амит также хотел создать свое разведывательное подразделение. До сих пор один отряд, «Птицы», обслуживал и Шин Бет, и «Моссад». Амит решил, что теперь необходимо специальное подразделение, которое работало бы только за рубежом и только на «Моссад». Он ввел в состав этой новой оперативной единицы нескольких офицеров из группы «Птицы» и назвал ее «Колосс».

В дополнение к этим бюрократическим преобразованиям Амит сделал так, что «Моссад» стал добывать беспрецедентное количество информации об арабских странах и их армиях. Одной из выдающихся стала «Операция Бриллиант»[215], в ходе которой группа «Перекресток» завербовала иракского военного летчика, Мунира Редфу, который бежал в Израиль на новейшем истребителе МиГ-21, считавшемся самым продвинутым и опасным ударным оружием, которым располагал в то время Советский Союз. Теперь израильские ВВС были в состоянии подготовиться к борьбе с самым мощным противником в будущих воздушных сражениях. Пентагон очень хотел изучить секреты этой машины, и Амит передал американцам не только ее чертежи, но и сам самолет с хорошо подготовленным пилотом.

В соответствии с доктриной «работы на периферии» Амит также неустанно развивал тайные отношения Израиля с Марокко. Хотя эта страна принадлежала к арабскому миру и поддерживала тесный контакт с главными врагами Израиля, она отличалась умеренностью подходов и не имела территориальных споров с Израилем. Ее лидер, король Хасан II, был относительно прозападно настроен.

Марокко получало ценную помощь от Израиля в области разведки и технологий. В обмен король разрешал марокканским евреям эмигрировать в Израиль, а «Моссаду» позволил создать свою постоянную резидентуру в столице королевства Рабате[216], откуда тот мог шпионить за арабскими государствами.

Пик сотрудничества пришелся на сентябрь 1965 года[217], когда Хасан разрешил группе во главе с Цви Мальхиным и Рафи Эйтаном установить подслушивающие устройства во всех рабочих помещениях и резиденциях лидеров арабских государств и высших военных руководителей во время саммита ОАГ в Касабланке. Целью саммита было обсуждение вопросов учреждения объединенного командования вооруженными силами арабских стран в будущих войнах с Израилем. Отношения короля Хасана II с рядом арабских лидеров не отличались особой устойчивостью, и он даже полагал, что некоторые из них пытаются свергнуть его с престола. Поэтому разрешил израильтянам внимательно прислушаться к их разговорам.

Это предоставило Израилю беспрецедентный шанс выведать военные и разведывательные секреты главных врагов и понять истинные умонастроения их лидеров. На саммите командующие вооруженными силами арабских стран докладывали, что их армии не готовы к новой войне с Израилем. Эта информация породила абсолютную уверенность израильских военных в своих силах, когда спустя два года, в июне 1967-го, они убеждали премьера Эшкола начать военные действия против арабов. В докладе «Моссада» того времени написано: «Эти сенсационные материалы явились одним из выдающихся достижений израильской разведки со времени ее основания»[218].

Эти успешные операции предоставили в распоряжение Армии обороны Израиля разведывательные данные, остро необходимые ей в следующей войне. Однако вслед за этим с головокружительной быстротой последовал ряд катастроф, сильно ударивших по самому Амиту и его организации.

Лучшим агентом в подразделении 188, а теперь «Кесарии», был Эли Коэн, который сумел проникнуть в правящие круги Дамаска[219] и передать информацию, которая позволила «Моссаду» провести идентификацию нациста Алоиса Бруннера и отправить ему письмо-бомбу.

Поначалу перед Коэном стояла задача исполнять обязанности «спящего агента», который должен был не собирать и передавать информацию, а, скорее, активироваться только в том случае, когда необходимо было предупредить Израиль о планах Сирии по неожиданному нападению.

Однако под давлением оперативных начальников[220] и в результате того, что он плотно вжился в образ и был слишком уверен в легенде, он стал практически ежедневно передавать в «Моссад» разведывательные сведения по рации, которую прятал в своей квартире. Сообщал о сирийских секретных военных объектах, замыслах Дамаска установить единоличный контроль над всеми водными ресурсами региона (с помощью саудовской строительной компании, которой руководил Мохаммед бен Ладен, отец Усамы), об отношениях страны с СССР, о нацистах, окопавшихся в Дамаске, парламентских слухах и борьбе за власть в Сирии. Передача Коэном информации такого рода, и особенно с такой частотой, явилась серьезной профессиональной ошибкой с его стороны[221], но что более важно – со стороны его кураторов.