Рэндж вливается в поток машин, агрессивно перестраивается в крайний левый ряд и уверенно несется вперед, разгоняя по сторонам менее резвых водителей.

- Ам... Алина, - тихо просит Софья Петровна. – Позвони, пожалуйста, Стасу, - она кивает на сумку, валяющуюся рядом со мной на сиденье. – И Олесе. Пусть приедут.

И если телефон Стаса монотонно бубнит механическим голосом об абоненте, находящемся вне зоны действия сети, то Олеся откликается сразу.

- Да, я скоро буду, - тяжело вздыхает она. – Примерно через час освобожусь. И сразу примчу. Спасибо тебе, Амина, что ты рядом с мамой…

55

- Может, переночуешь у меня? – осторожно интересуется Герман, когда мы поднимаемся в лифте.

- Я не могу, - шепчу яростно. – Это недопустимо.

- Аллах под крышей не увидит. А я буду спать в другой комнате. И никоим образом не побеспокою тебя… Если ты сама не захочешь, - рыкает он и сверлит меня жарким взглядом.

«Если ты сама не захочешь», - бьется в голове рефреном.

«Вот этого я и боюсь», - чуть не ляпаю невпопад. Но вовремя прикусываю язык.

- Тяжелый день, - вздыхаю, прижавшись к Герману. Чувствую, как его ладонь нежно скользит по спине. – Сейчас приму душ и лягу спать. Завтра придется прогулять универ. Нужно весь день отработать за Диану.

- Тогда быстро спать, - командует Герман. – Если станет страшно в пустой квартире или скучно, звони, я сразу приду.

- Хорошо, - бурчу, утыкаясь лбом ему в грудь. Силюсь не разреветься. Столько навалилось сегодня. И Айрат, и Софья. И если с моей любимой душечкой все предельно ясно, то вот по поводу брата Нур страхи поднимают голову, стоит мне только остаться одной. В пустой квартире чувствую себя неловко. И посторонней среди чужих вещей.

Быстро прохожу в свою спальню и устало сажусь в кресло около туалетного столика. Руки сами выдвигают небольшой ящичек, где хранятся мои драгоценности. Бабушкины серьги с опалами и тридцать тысяч рублей, которые я оставила на всякий случай. Софье отдать за коммуналку. Купить себе пару платьев и еще одни сапожки. На этот раз дутики.

Пересчитываю сине-зеленые купюры. Ровно тридцать штук. Десять откладываю сразу. Нужно завтра купить лекарства и фрукты для Софьи. И еще как-то умудриться завезти ей в больницу.

Девять часов на ногах тоже тяжело. Но я справлюсь. Мысленно благодарю Диану, отработавшую за меня. И хоть Герман бросил снисходительно «а куда ей деваться!», мне очень повезло, что она согласилась остаться еще на одну смену.

Завтра попрошу Иру подменить меня на пару часов. Нужно отвезти Софье все самое необходимое и узнать у кого-нибудь, где можно купить в Москве домашнюю курицу. Те, что продаются в супермаркетах, кажутся мне несъедобными. Фрукты тоже. Но деваться некуда.

В который раз думаю о Софье и сокрушаюсь мысленно. Угораздило ж ее на ровном месте поломать ногу! И перелом такой сложный! Операция длилась два часа. И все это время мы сидели с Германом в вестибюле и ждали благих вестей.

- Может, ты поедешь? - поинтересовалась я тогда, чувствуя, что Лиманский нервничает.

- Нет, - отмахнулся он. – Мое место рядом с тобой. Все остальное подождет.

- Мне, наверное, придется остаться с Софьей, - подумала я вслух. И тут же услышала рык Германа.

- Это исключено. Если нужно, наймем сиделку.

- Почему? – вскинулась я и тут же осеклась, понимая, что разговор стал бессмысленным. Через витражное стекло видно, как к зданию подъехало такси, и из него выходит Олеся.

- Завтра нужно ее сменить, - думаю я, пряча остальные деньги обратно в ящик. Невольно нащупываю шелковый мешочек с бабушкиными серьгами и, достав его из глубины ящичка, любуюсь изысканной работой  мастера. Абсолютно круглые голубые камни вправлены в гладкую золотую оправу. Ничего лишнего. Вечная классика. Провожу ладошкой по теплым камням и словно чувствую, как пальцы Заремы сжимают мои.

«Все будет хорошо, девочка!»

Мыслями я уже в Эргонио. Спускаюсь по узкой тенистой улочке. И зайдя во двор к дяде Искандеру, сажусь на скамейку рядом с бабушкой.

- Ешь, - указывает она мне на тарелку с инжиром. Узловатые пальцы выбирают спелые плоды и протягивают их мне.

- Фазиль только что нарвал, - бабушка кивает  на младшего внука. И я, положив на ладонь сочный и теплый  инжир, чувствую жар солнца на еще не остывшем зеленом боку.

В сумке, брошенной на стул, трезвонит сотовый, возвращая меня в квартиру Софьи и в реальность.

- Алина, - настороженно спрашивает Герман. - У тебя все в порядке?

- Да-а, - тяну я, выныривая из воспоминаний.

- Что ты делаешь? – интересуется строго Лиманский. – Быстро купаться и спать.

- Откуда ты знаешь? – лепечу я наивно.

- Вода, Алина, - смеется он. - Мне что-то не слышно шума воды. Ты там в коридоре уснула, что ли?

- Неет, - блею я. И сложив в ящик все свое богатство, бреду в ванную.

Теплые струи воды немного снимают напряжение. Провожу рукой по бедру. Затем по груди.

«Интересно, понравлюсь ли я Герману, когда приду к нему в первую брачную ночь? – думаю, чувствуя напряжение внизу живота. – Странно, когда я собиралась замуж за Айрата, мне даже мысли такие в голову не приходили!»

Айрат!

От воспоминаний о бывшем женихе сводит внутренности. И даже горячий душ кажется ледяным. Медленно опускаюсь на колени и, обхватив себя руками, реву как последняя дура.

О чем я вообще думаю, когда Айрат в Москве? Зачем приехал сюда? Как вместо тюрьмы оказался на чужой свадьбе? И теперь вопрос времени, когда он меня найдет. Сдавливает от ужаса сердце. Вспоминаю день свадьбы и вбегающего в мой дом жениха. Будто наяву вижу перекошенное лицо и снова чувствую боль во всем теле.

Вода  жестко хлещет по голове и спине, а волосы мокрой паклей свисают с лица. Сколько я так сижу, не знаю. Но только прихожу в себя, когда кто-то стучит по трубам.

Лиманский!

Наскоро вытираюсь и, нацепив пижаму, бреду в спальню.

«Если Герман настоит на свадьбе, даже раздумывать не буду, - решаю по дороге. А когда укладываюсь в постель, слышу, как на тумбочке заходится дурниной айфон.

- Ты легла? – интересуется Герман. – Сладких снов, любимая.

И не успеваю я ответить, как Лиманский, вздохнув, заявляет решительно.

- Что-то я забодался без тебя, Алина. Давай назначим свадьбу и, наконец,