Гном тем временем поднял Батона под передние лапы и активно его тряс – видимо, таким образом пытаясь привести в чувство. Наконец кот возмущенно мявкнул и после еще пары встряхов был поставлен на землю.

– Ты, кис, того – не расстраивайся сильно, хочешь, я тебе завтра кошечку достану, вон у Магнусии славная кошечка есть, пушистая такая.

Батон медленно поднял понурую голову и зыркнул на Дорофеича, причем на морде у него явно читалось желание послать гнома куда подальше и к тому же на максимальные расстояния. Однако кот стерпел – лишь отмахнулся и не спеша побрел к выходу. Я на миг представил себя в кошачьей шкуре, зябко передернул плечами и впервые пожалел беднягу. Трудно ему, наверное, хотя, с другой стороны, не фиг было такое вытворять. Гном вон до сих пор припоминает ему испорченное добро за все годы, и конца списку не видно.

Тем временем из дома вышел хозяин данного поместья и, нахмурив брови, уставился на нашу честную компанию, точнее, на меня, родимого. Гном быстренько отступил назад и спрятался за мою широкую спину, а Батон вообще куда-то смотался.

– Ну это… – начал я. – Мириться, значит, пришли. Хочу принести вам извинения за мой сегодняшний визит во время урока (блин, от такой вежливости аж мурашки по коже, но ведь могу, когда захочу) и, значится, выпить с вами по кружке эльфийского пивка.

Я пихнул ногой стоявшего позади гнома, тот ойкнул и показал из-за моей спины пузатый бочонок, что мы принесли с собой.

– Ой, дорогой, так это твои друзья, – раздался знакомый голосок, и перед нами вновь появилась жена хозяина.

В голове моей вновь пронесся сладостный ветерок, и я почувствовал, как мои глаза невольно начинают раздевать фигурку юной прелестницы. Блин, да что же здесь такое – неужто опять гипноз? Хотя нет, не похоже, что-то другое. Короче, стою я так, думаю, мысли четкие, ясные, а вот в руки взять себя не могу – тело как-то само по себе реагирует. И вдруг бабах-х-х… перед глазами куча искр, а моя бедная сопатка взорвалась такой острой болью, что я аж взвыл и присел. Твою… Я поднял голову и с удивлением посмотрел на ухмыляющегося Герберта. Ах ты сволочь, я, значит, по-хорошему, а ты… Ну прямо с полуприседу я и влупил в эту усатую харю – хорошо так приложил, с причмокиванием кулака о физиономию. Но Герберт оказался мужиком стойким: у меня удар дай бог, я уж это знаю, – но он только головой дернул и снисходительно усмехнулся.

– Мужчины! – взвизгнула его жена. – Прекращайте сейчас же.

– Действительно, – поддержал ее гном. – Ребята, может, не надо?

– Отстаньте, – дружно в один голос гаркнули мы с Гербертом и так же дружно кинулись друг на друга.

Судя по приемам, паладин практиковал какую-то местную разновидность боевого искусства, правда, ноги, в отличие от тех же каратисто-ушуистов, не применял, зато руками такие финты выписывал, что за первую минуту нашей баталии чуть не отправил меня в нокаут. Тут уж я по-настоящему разозлился. Конечно, мне до Джеки Чана далеко, но и я за свою жизнь дрался порядочно – сперва во дворе, потом в институте, да и армейка меня хорошо поднатаскала, так что еще поглядим…

Тем временем Дорофеич с женой моего противника устроились в уголке дворика, превращенного нами в поле битвы, и неторопливо потягивали эльфийское пивко из принесенных девушкой кружек, с интересом наблюдая за нашим сражением. Батон тоже прибился к их компашке, причем, гад, пристроился на коленях девушки (хотя он тушка еще та) и млел от блаженства, пуская слюнки пузыриками.

Короче, минут через десять интенсивного махания кулаками мы с Гербертом «сдулись». В смысле: стоят два тела, опершись друг на друга, и, тяжело дыша, пихают противника, но ни один не сдается. У меня нос вообще не дышит, да к тому же болит ужасно, все тело так ноет, как будто по нему конница Буденного прошла, вместе с самим командармом во главе. Герберту, похоже, не лучше. У него здоровенные фингалы под обоими глазами, которые уже начали синеть, отчего он стал походить на старую панду, к тому же одно из ушей оттопыривается и вообще похоже на пельмень.

– Может, хватит? – наконец прохрипел я, чувствуя, что не в силах поднять даже палец.

– Согласен, – кивнул паладин, и мы, разняв свои объятия, рухнули на землю.

Лежим мы, значит, рядышком, тяжело дышим (я – преимущественно ртом), и этот тип мне говорит:

– Хороший был бой, сэр.

– Да пошел ты! – Я, скрипя зубами, сел и, посмотрев на лежащего Герберта, усмехнулся. – Хотя кости действительно хорошо друг другу намяли. Кстати, Ярослав.

– Герберт Франц фон Бундерс, – представился мой противник и тоже принял сидячее положение, хотя далось ему это с трудом.

Откуда-то из-за спины послышался нестройный хор, выводящий какой-то бойкий мотивчик про двух друидов, заночевавших в женском монастыре.

– А моя женушка и наш завхоз, похоже, уже набрались, – констатировал Герберт.

– Похоже.

Я медленно встал, стараясь слишком не кряхтеть, и, протянув руку паладину, помог ему подняться.

– Ладно, пойдем мы, – сказал я, направляясь к гному, который уже начал обниматься с отчаянно упирающимся Батоном. – Как-то сегодня не задалось.

– Да уж, – согласился со мной хозяин дома, а потом добавил. – Ну вы, сэр, коллега, заходите теперь в любое время, а то, знаете ли, скука здесь порой прямо смертельная.

Ну кому как. Лично мне пока не до скучаний здесь было. Однако я промолчал, только кивнул и, потрогав языком шатающийся зуб, тяжело вздохнул.

До дому добрались без приключений, хотя гнома мне пришлось практически тащить на себе да еще слушать его похабные песенки. Вот уж не знал, что он такой любитель песнопений, причем этакого формата. Прямо наши частушки в стиле «опа, опа, зеленая ограда, девки…» – ну и далее по тексту, да еще во всю ивановскую, у кота ажно кончики ушей покраснели. Блин, гармони только не хватало. Однако дома Глафира быстренько привела нашего алкаша в норму, поставила перед ним кружку с каким-то варевом, ну Дорофеич ее тяпнул, не задумываясь, и замер, причем его глаза стали такими большими-большими, добрыми-добрыми. Гном вскочил и, зажав рот рукой, умоляюще посмотрел на меня.

– По коридору, через две двери налево, – подсказал я.

Завхоз кивнул и унесся, как Бэтмен на крыльях ночи и нужды, а Глафира достала с полки небольшую баночку и, повернувшись в мою сторону, ласково так улыбнулась…

Мазь все же помогла, хотя всю ночь мне снилось, что я вновь в армии и опять чищу сортиры. Однако утром, когда я подошел к зеркалу, с радостью увидел, что мой любимый нос находится на законном месте и даже не очень синий. Хотя запашок от него еще тот – уж теперь-то я почуял, поэтому первым делом направился в ванную, чтобы смыть этот лечебный помет со своего нюхательного аппарата. Умывшись и приведя себя в порядок, я натянул лежащую на полочке свежую рубашку, как всегда, с нашитыми стальными пластинками (блин, начинаю ощущать себя каким-то металлистом), правда, чисто декоративного плана, настолько они были тоненькими, да к тому же украшены какой-то затейливой гравировкой. Глафира, видимо, уже что-то накрывала на стол, потому как затейливые запахи проникали даже в ванную, заставляя меня скорее заканчивать свой утренний марафет. Что я и поспешил сделать.