— Что за дрова вы нам подсунули? — выкрикнул представитель китобойной компании.

— Вы срежьте лишние надстройки, заделайте орудийные порты и получиться отличный корабль для Вашего промысла, — произнес лицитатор, — тем более, что цена за 167-футовый корабль с плоским дном, и небольшой осадкой, парусами и канатами составляет всего двадцать тысяч фунтов стерлингов.

Присутствующие мужчины загудели, а на собрании присутствовали только они, так как по мировоззрению того времени не допуская женщину до голосования или принятия каких-либо материальных решений, тем самым мужчина заботиться о ней.

— Что они засуетились? — Бурлаков поинтересовался у сидевшего рядом Козлова, — и не придется, ли отдавать команде русского «Исидора» большую часть захваченной добычи?

— Да обычный торговый галдеж, не обращай внимания, хорохорятся друг перед другом, да пыль в глаза пускают, сейчас кошельки начнут открывать, а за русских не беспокойся, они у нас как просто военная сила, наши короли договорились, и те вынуждены выполнять любые приказы. Приказано атаковать — атакуют, приказано идти на соединение со своей эскадрой и отчаливают.

— Даю двадцать одну тысячу фунтов и ни шиллинга меньше, — заявил толстый китобой.

— Тебе подстать катать свою тушу в обнимку с китом на такой посудине, — заявила женщина распутной наружности с последнего ряда, видимо мужа у нее никогда и не было.

— Двадцать две тысячи, — заявил мужчина в строгом костюме, перекрикивая хохот толпы, все знали представителя содержателя королевских тюрем, и с опаской смех прекратили, китобой тоже решил не упорствовать, тем более что следующие суда стояли не столь избитые.

Лицитатор оглядел всех присутствующих, три раза стукнул молоточком и объявил: «Корабль «Равенство» продан за 22 тысячи фунтов стерлингов, и вероятно будет королевской плавучей тюрьмой».

Мужчина в черном костюме благожелательно кивнул головой.

— Следующим нашим лотом, представлен не такой избитый, но переживший пожар, от каленых ядер «Геркулес», по типу сопоставимый с «Равенством» и поэтому начальная цена тоже объявляется мной на уровне двадцати тысяч фунтов стерлингов, — заявил аукционист. — Можно заменить обгоревшие доски, причем запасные имеются на корабле, и платить не придется, а также паруса и части такелажа, любезно не забраны флотом.

— Правильно они рассчитывают на хорошие призовые деньги, — кто-то выкрикнул из зала.

— Но и Вы господа, покупая корабль, во-первых, экономите значительную сумму, не строя его на верфи и не ждете, имеете возможность укомплектовать его и сразу направить со своими товарами куда пожелаете в надежде на прибыль, — парировал ведущий аукциона.

— Какой товар у той дамы на задней скамейке? — поинтересовался упитанный китобой, и все присутствующие опять засмеялись.

— А тебе ли не знать Стен? — просила она, уставив руки в боки, ты частый гость в наших заведениях, я хоть и не молода, но еще помню тебя!

— Двадцать одну тысячу фунтов, — заявил представитель адмиралтейства в богатом парике, у меня разнарядка закупить корабль для нужд плавучего госпиталя, думаю, эта посудина как раз подойдет.

— Двадцать две тысячи фунтов стерлингов, я буду ловить на ней китов! — заявил Стен, пусть с первым вышла осечка, этот я не упущу.

— Двадцать три тысячи фунтов, — подумав сказал приехавший из Бриджуотера негоциант, будет чугун мне из России возить, а я из него отличную сталь делать, но это мое последнее слово, если цена скакнет выше, то рентабельнее за такой обгоревший корабль новый заказать, пусть и поменьше размером, но на нем не будет запаха обгоревшего мяса.

— Двадцать четыре тысячи, — заявила куртизанка с последней скамейки.

Все присутствующие ахнули. Начался опять галдеж.

— Ты хочешь вывести своих девочек в океан? — с сарказмом произнес владелец мануфактуры из Манчестера, — Прополоскать кое-что?

— Матросы изголодаются в дальнем плавании, карманы их полны шиллингов, а порой и фунтов, и я окуплю эту посудину за год.

— Раз все присутствующие не против, — заявил лицитатор, — а видя довольные лица стоящих за оградой матросов, могу утверждать, что они ждут не дождутся, когда корабль славной Кейти выйдет в море, не знаю правда под каким флагом (опять громкие смешки) уступаем ей эту посудину за двадцать четыре тысячи фунтов, ко всеобщему одобрению окружающих.

— Кто из матросов будет служить на этом судне настоящие счастливчики, — Бурлаков толкнул Козлова в бок.

— Не о том думаешь, торги идут неплохо, ведущий свое дело знает, ты уже заработал 5740 фунтов стерлингов, не считая еще пушек, или 1/8 часть от захваченного.

— Следующий лот куда больше по размерам, а именно флагманский корабль адмирала де Винтера «Свобода» длинной 179 фунтов по орудийной палубе, она воистину подарит экономическую свободу каждому, кто её приобретёт, — произнес с нарастанием в голосе аукционист, — начальная цена двадцать четыре тысячи фунтов стерлингов.

— Двадцать пять тысяч, — скромно поднял руку мужчина в строгом сюртуке, хочу превратить «Свободу» в очередную несвободу или плавучую тюрьму, куда будем сплавлять все отбросы общества, а затем отправлять куда-либо в захолустье Крым или Австралию.

— Двадцать шесть тысяч, — спокойно и уверенно произнес промышленник из Бриджуотера, — я смогу загрузить его в Риге и лоадами дерева, или позади парусника привязать в виде плотиков, количеством до пяти, а трюмы набить медом, дегтем, пенькой, чушками чугуна, мехами, и многим другим, а туда отвезти много промышленных товаров, которые найдут свой спрос на крупнейшей Новгородской ярмарке, крупнейшей во всем мире.

— Двадцать семь тысяч, — поднял руку представитель Бирмингема, королевского бурга, и это само понятие подразумевало не только местное самоуправление, а единообразное промышленное подконтрольное производство целого города, гениальное решение, не имеющее аналогов. Так как, благодаря подобному распоряжению короля, он получал города-компании, богатевшие от слаженного производства товаров на внешние рынки, а также заботившиеся о своих гражданах-работниках. Не просто, где дорогу провести, водопровод или же зеленые насаждения, — наш город хоть и не имеет выхода к морю, но может загрузить это судно своими товарами и отправить в Средиземноморские города, не опасаясь Алжирских пиратов.

— Двадцать восемь тысяч, — надменно, озираясь на всех, произнес производитель хлопка из Нортвича Петер Дринкуотер.

— Вероятно, его имя происходит от того, что он пил воду, в отличие от товарищей предпочитающих бренди и самогон, — съязвил Бурлаков, — поэтому и преуспел.

— Он первый внедривший на своем предприятии паровую машину, которая позволила максимально поднять производительность труда на недосягаемую для других высоту