она видит меня, в них появляются новые слезы, и ее рот беззвучно произносит мое имя, когда она смотрит на Хавьера, ужас наполняет ее лицо.

Ярость, это все, что я чувствую, когда разглядываю ее получше: царапины и ссадины, рубцы на икрах, синяк на челюсти.

— Что он с тобой сделал? — Рычу я, и Изабелла плачет, когда внимание Хавьера возвращается ко мне.

— То, для чего меня наняли, — небрежно говорит он. — Моя гребаная работа, вернуть послушную жену Диего Гонсалесу. Итак, Найл, я слышал, что ты не очень хорошо выполняешь свою работу. Ты должен был приехать в Мексику, заключить сделку с Рикардо Сантьяго и вернуться домой. Но ты этого не сделал, не так ли?

Он оглядывается на Изабеллу, которая обмякла между двумя своими охранниками, выглядя испуганной и измученной. Видеть ее такой, это как удар ножом в живот, и я хочу убить каждого чертова мужчину в этой комнате за то, что он поднял на нее руки, заканчивая Хавьером… и медленно.

— Это тот мужчина, с которым ты потеряла девственность, Изабелла? — Холодно спрашивает Хавьер. — Тот, с которым ты наставляла рога Диего?

Выражение поражения на лице Изабеллы говорит о многом. Слова, кажется, замирают у нее на губах, и Хавьер отталкивается от своего стола, хватая ее за волосы и откидывая голову назад.

— Убери от нее свои грязные руки! — Рычу я, но он игнорирует меня.

— Что я говорил тебе об ответах на вопросы, Изабелла? — Спрашивает он, и она с трудом сглатывает.

— Да, — шепчет она, ее голос срывается на крик, и я издаю стон разочарования. Что-то во мне вскипает, когда я слышу, как она признает это во второй раз, и я свирепо смотрю на нее. Весь мой гнев до сих пор был направлен на Диего, на Хавьера, но я не совсем забыл, что злюсь и на нее тоже.

— Иисус, Мария и Иосиф, Изабелла, неужели тебе не удалось соврать этому чертову хую после того, как ты, блядь соврала всем остальным?

Изабелла отшатывается, как будто я дал ей пощечину, и я мгновенно испытываю жгучую вину за то, что разговариваю с ней таким образом. Я открываю рот, чтобы успокоить рану, оставленную моими словами, но Хавьер заговаривает раньше, чем я успеваю… фактически, смеется.

— Не волнуйся, Найл, — говорит он, улыбаясь в мою сторону, обнажая идеальные белые зубы. — Я уже знал. Я просто хотел, чтобы Изабелла сказала это вслух. Видишь ли, это часть ее уроков. Я думаю, мы оба могли бы согласиться, что ей не помешало бы еще несколько уроков, чтобы научиться говорить правду.

— В этом мире нет ни одной чертовой вещи, в которой мы были бы согласны, — рычу я на него, и глаза Хавьера сужаются.

— Изабелла. — Он встает и подходит к ней. — Помнишь, я сказал, что, если у тебя остался кто-то, о ком ты заботишься, тебе следует пожелать, чтобы они не преследовали тебя?

Она с несчастным видом кивает, не в силах посмотреть мне в глаза. Я вижу, как у нее на глазах наворачиваются слезы, и мой гнев мгновенно сменяется глубокой, почти болезненной потребностью дотянуться до нее, заключить в свои объятия и вытереть слезы.

— Вот почему, — хладнокровно говорит Хавьер, указывая на меня. — Хочешь знать, что я собираюсь с ним сделать, малышка?

Изабелла качает головой, слезы в ее глазах начинают стекать по лицу.

— Нет, — шепчет она, но Хавьер все равно продолжает говорить.

— Я прикажу своим охранникам отвести его вниз, в комнату, оборудованную специально для получения ответов. У твоего будущего мужа тоже есть одна из таких комнат, я гарантирую это. Он может даже однажды пригласить тебя туда поиграть, если ты продолжишь вызывать у него неудовольствие. Ты знаешь, что я делаю в такой комнате, как эта?

У меня внутри все сжимается, когда Изабелла смотрит на него, ее темные глаза полны страдания, которое пронзает меня до глубины души.

— Нет, — шепчет она, слезы капают с ее подбородка. — Пожалуйста, Хавьер…

Его рука движется так быстро, что даже я почти не замечаю этого, пока ее голова не поворачивается в сторону, а на другой стороне ее подбородка не появляется красная отметина.

— Ты говоришь только тогда, когда я задаю тебе вопрос! — Рычит Хавьер. — У меня есть и другие комнаты внизу, Изабелла, комнаты, предназначенные для наказания женщин, для которых их мужья отменили все правила. Если ты продолжишь ослушаться, то окажешься там, внизу.

— Отвали, — рычу я, наклоняясь вперед, даже когда руки охранников сжимаются на мне сильнее. — Оставь ее в покое и продолжай делать то, что планируешь со мной сделать.

Хавьер ухмыляется.

— Разве ты не видишь, Найл? Мы уже начали. Хотя ты вообще здесь по вине хорошенькой малышки Изабеллы, она тебе все еще небезразлична, не так ли? Я вижу это по твоему лицу, по тому, как ты сражаешься, чтобы добраться до нее, по тому, как ты реагируешь на каждый удар, будь то моим языком или руками. Заставлять тебя смотреть на нее вот так, само по себе пытка. — Он выпрямляется, его ухмылка превращается в оскал. — Я же говорил тебе, что я очень хорош в своей работе.

— Пошел ты.

Хавьер пожимает плечами.

— Ты скоро найдешь слова получше, которые сорвутся с твоего языка, когда мои инструменты начнут свою работу. Вот что я с ним сделаю, малышка, — добавляет он, поворачиваясь обратно к Изабелле. — Я возьму от него кусочки, причиню ему боль так, как он, возможно, даже не представлял, пока не получу все ответы, которые я желаю. А затем, как только я буду удовлетворен, я начну с того, о чем Диего, несомненно, попросит, как только мои люди предупредят его о присутствии здесь твоего любовника. — Он протягивает руку, приподнимая подбородок Изабеллы, так что она вынуждена смотреть на нас обоих. — Твой муж почти наверняка захочет, чтобы я вырвал его член, пока ты смотришь, чтобы ты могла увидеть, сколько боли причинила твоя маленькая игра. К тому времени он, без сомнения, будет умолять меня покончить с ним. Я, конечно, исполню его желание, хотя и достаточно медленно, чтобы ты смогла увидеть каждый мучительный момент, запечатлевшийся в твоем воображении на всю оставшуюся долгую жизнь, маленькая Изабелла. А потом, когда я закончу, я думаю, ты согласишься вернуться к Диего. А если нет? — Хавьер криво усмехается. — Возможно, тогда Диего позволит мне позволить себе определенные вольности с тобой.

— Прекрати это! — Кричу я, но рыдания Изабеллы почти заглушают мой собственный голос.

— Пожалуйста, — выдыхает она. — Пожалуйста, не убивай его. Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста, пожалуйста, не убивай его… — Она повторяет это снова и снова сквозь рыдания, умоляюще наклоняясь вперед в объятиях охранников.

Хавьер приподнимает бровь.

— И что ты для этого сделаешь, малышка? — Спрашивает он,