– Здесь его адрес! Семьдесят третья улица, дом двадцать, – я поднял голову, пытаясь сориентироваться, – Это совсем рядом, мы можем дойти пешком. Нужно держаться переулков, на широких улицах сейчас опасно. Иди позади меня.

Джулия кивнула. Я снова убедился, что нас никто не преследует, и мы двинулись вперед, стараясь держаться в тени.

Каждый год от двадцати пяти до тридцати процентов всех совершаемых преступлений приходилось на один-единственный день – двенадцатое октября. Все жители города прекрасно знали, что в этот день лучше оставаться дома. Тем не менее всегда находились те, кто становился жертвами этих преступлений. В этом году обстановка на улице напоминала гражданскую войну.

Мы двигались в сторону дома Мэйсона, стараясь держаться темных переулков и узеньких улочек. Нужно было преодолеть шесть кварталов.

Со всех сторон доносились крики и выстрелы. В одном из переулков мы наткнулись на лежащий в куче мусорных пакетов труп. Тело было изуродовано настолько, что не было даже понятно, мужчина это или женщина. Я отвернул Джулию от страшного зрелища и быстрее прошагал мимо.

В очередной раз повернув за угол, мы резко остановились. Перед нами стояла группа отморозков. У их ног беспомощно ползала женщина, а один из ублюдков, склонившись над ней, разрывал ее платье голыми руками. Остальные наблюдали за ними, хихикая.

– Жди, – шепнул я Джулии и двинулся к ним.

Они стояли ко мне спиной и не заметили моего приближения. Я ударил одного из отморозков под правое колено. Тот закричал и повалился на землю. Его дружки тут же повернулись ко мне. Я, не теряя ни секунды, ударил одного из них в район переносицы. Прежде чем кто-то еще успел шевельнуться, я выхватил револьвер. Сомнительно, что в нем остались патроны, но это оказалось неважно, так как отморозки тут же разбежались в разные стороны, едва завидев оружие.

Я помог девушке подняться. Она всхлипывала, ее тело сотрясалось.

– Вы не ранены?

– Н-нет…

– Идти сможете?

– Думаю, да, – сказала девушка, вытирая слезы. Джулия подняла лежащую на земле сумочку и протянула ей.

– Заприте за собой дверь и никуда не выходите до завтрашнего утра, – сказал я.

С неба закапал противный моросящий дождь. Солнце начало клониться к горизонту, и воздух наполнился липким туманом.

На противоположной стороне улицы группа верзил в черных кожаных куртках то ли с обрезками труб, то ли с монтировками в руках выбивали стекла в припаркованных у обочины машинах. Сигнализации визжали, а громилы мерзко хихикали. Две наркоманки дрались в переулке чуть дальше.

До дома Брэдли Мэйсона оставалось буквально несколько метров. Еще совсем чуть-чуть. Мы выскочили из переулка. И чуть не врезались в двух бойцов «ЮниТека». Они удивленно посмотрели на нас и через долю секунды поняли, кто стоит перед ними. Бойцы подняли свои автоматы. Я тоже вскинул руку с револьвером, но слишком поздно. Я не успею выстрелить. Я услышал, как Джулия шумно набрала в легкие воздух, приготовившись кричать.

Выстрел. И тут же второй.

Бойцы в черном упали на асфальт у наших ног. Я поднял глаза и увидел стоящего на дороге Джима Харта, в его вытянутой руке был зажат пистолет.

– Джим…

Харт опустил пистолет и пристально посмотрел сначала на меня, потом на Джулию.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – тихо отозвалась Джулия.

– Я не знаю, что вы здесь забыли, но лучше бы вам закончить свои дела побыстрее, – сказал Джим, – На улицах начинается настоящая война. Возле офиса «ЮниТека» собираются люди. Будет бойня, Майк.

– Мы почти докопались до истины. Я прижму этих ублюдков.

Харт горько улыбнулся.

– Вечно у тебя шило в заднице.

– Где дети, Джим?

– Все нормально, – сказал он, – Я воспользовался суматохой и вывез их из города. Думаю, ублюдкам из «ЮниТека», которые за ними следили, сейчас не до того. Что ж, Майк, мне пора. У меня сегодня чертовски много работы, как ты понимаешь.

– Все-таки решил вытащить свою задницу из кресла?

– Пришлось. Сотрудников не хватает. С тех пор, как эти ублюдки стали их увольнять, – он кивнул в сторону лежащих на земле бойцов, – До свидания, Майк. Береги себя. И свою подругу.

Я кивнул, и Джим двинулся вверх по улице, на ходу связываясь с кем-то по рации. Мы перешли дорогу и оказались прямо у дома Брэдли Мэйсона.

Дверь в подъезд оказалась открытой. Внутри пахло мочой и плесенью. Мы поднялись на третий этаж и отыскали дверь с облупившимися цифрами «16». Кнопки звонка не было. Я еще раз сверился с адресом, указанном на помятом листе из досье и постучал. Тишина. Я постучал еще раз.

– Доктор Мэйсон? Откройте, это полиция!

Я приложил ухо к двери. Ничего.

– Отойди, – попросил я Джулию, сжал револьвер двумя руками, прицелился и выстрелил в дверной замок.

Я толкнул дверь, и та открылась с противным скрипом. Внутри было темно. Я нащупал выключатель, нажал. Ничего. Достав фонарик, я направил луч света вглубь коридора. Старый ковер, лежащий на полу, скрывал наши шаги. На стене висело зеркало, покрытое толстым слоем пыли. Пыль витала и в воздухе, поблескивая в свете фонарика.

– Пошли.

Мы зашли в квартиру. Из коридора вело три двери. За одной из них была ванная комната. Света не было и здесь, как и во всей квартире. Луч фонарика осветил грязный кафель, который когда-то был белым. В воздухе стоял запах гнили. За другой дверью была кухня и гостинная. Холодильник открыт, внутри – сгнившие объедки. Всюду грязь и мусор. Диван разобран, на нем лежали подушка и одеяло. Откуда-то доносилось жужжание мух. Здесь давно никто не живет. Куда же делся доктор Мэйсон? Я вспомнил, что в лаборатории на территории складов было помещение с кроватью. Он переехал туда?

Рядом со спальней был своего рода кабинет. Мы осторожно вошли, и я огляделся. Книжный шкаф со стеклянными дверцами. Письменный стол, заваленный бумагами. У противоположной стены еще один стол. На нем лежало несколько проводов. Видимо, когда-то здесь стоял компьютер. Луч фонарика скользнул вверх, на стену над столом, и Джулия ахнула. Я же не сразу понял, что я там увидел. А когда понял, по моему телу пробежала дрожь.

Фотографии Джулии. Бессчетное множество. Вся стена была увешана ими. Некоторые были вырезаны из каких-то журналов вместе с небольшим количеством текста, другие распечатаны на принтере. Вот Джулия на красной ковровой дорожке какой-то премии. А вот репортаж со съемок нового фильма. Фотосессия для глянцевого журнала. Сотни, может быть, тысячи фотографий.

– Боже мой… – выдохнула Джулия, – Что это такое?…

Я сумел оторвать взгляд от этого «алтаря» и направился к письменному столу, чтобы изучить содержимое лежащих на нем бумаг. Блокноты с неразборчивыми записями. Распечатки каких-то статей. Я стал читать заголовки.