– И что говорят? – спрашивал Серков с горящими глазами. – Из-за чего он откинулся?

– Почки отказали, – авторитетно разъяснял Бейшан. – Без почек, сам знаешь, жить нельзя. Теперь неизвестно, что будет. «Голоса» говорят, что вся наша армия приведена в боевую готовность. Будто к войне готовимся.

– Что за чушь?! – фыркнул Юра, чем сразу привлек к себе внимание. – Армия-то тут при чем?

– Мало ли… – Бейшан еще понизил голос. – Говорят, что генсек перед смертью приказал бомбить американские города!

Выдав этот перл, Венька победно огляделся. Да, новость была высший класс! Обубенная новость! Только вот выглядела она не просто сомнительно, а откровенно лживо – как «штамп» вражеской пропаганды, пытающейся изобразить Советский Союз «империей зла». Юра понял, что апелляция к разуму и здравому смыслу присутствующих здесь не сработает. Поэтому предпочел отшутиться:

– Похоже, тебе, Венька, уже повестка пришла. Пора в поход на Оклахомщину.

Серков засмеялся и дружески хлопнул Юру по плечу. Каломейцев и Бейшан юмор не оценили.

– Вот увидите, – пообещал Венька зловеще. – Умер ваш Андропов и завещанья не оставил. Трындец теперь будет полнейший.

– Херня! – радостно заявил Серков, которого слова Юры успокоили и раззадорили. – Лучше скажите, мужики, есть у кого-нибудь кассета с «Кино»? Лишь бы там «Алюминиевые огурцы» были…

Разговор сам собой свернул на новый музыкальный альбом ленинградской рок-группы «Кино», Серков с заговорщическим видом вытащил из кармана пачку «Космоса», и присутствующие немедленно забыли и о судьбе генсека, и о том, что по этому поводу думает радио «Свобода».

Однако день проходил за днем, а нервическая атмосфера ожидания чего-то страшного только сгущалась. Юра Москаленко вдруг заметил, что по телевидению вместо обычных фильмов и познавательных передач стали показывать определенный набор: консерватория сменялась филармонией, опера сменялась балетом, филармония – консерваторией, балет – оперой, и так далее по кругу. Потом вдруг, без малейшего повода и предупреждения, по первой программе запустили «Семнадцать мгновений весны», а по второй – «Мертвый сезон» и «Адъютант его превосходительства». С некоторым опозданием в процесс включилась и третья ленинградская программа, начав демонстрацию «Щита и меча». В другое время Юра был бы рад этим телесериалам – он вообще обожал фильмы про советских разведчиков и вражеских шпионов, а «Семнадцать мгновений» был готов смотреть раз за разом с неиссякаемым удовольствием, – однако теперь эти показы выглядели зловеще. Все помнят, откуда генсек произошел, где служил и что возглавлял? То-то! В церкви, из классиков знаем, покойника принято отпевать. Похоже, это и есть отпевание!..

Обстановка прояснилась только 20 февраля. Утром того дня Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов появился на экранах телевизоров – выглядел он измученным и слова выговаривал с трудом, однако был вполне жив и смог зачитать официальное заявление ЦК, опровергающее «слухи о готовящейся агрессии Советского Союза против стран Запада» и о «недееспособности главы государства».

Вечером того же дня состоялась двухчасовая пресс-конференция, которую, нарушив сетку вещания показала в прямом эфире первая программа. В течение всей пресс-конференции Андропов довольно бодро и без подсказок со стороны помощников отвечал на вопросы советских и иностранных журналистов, остроумно высмеял панические настроения, царившие все эти дни на Западе, раскритиковал репортеров, которые в погоне за сенсациями запугивают свой народ, напомнил историю о «летающих тарелках», которые взбудоражили общественное мнение в конце сороковых и вызвали эскалацию гонки вооружений. Среди других высказываний по поводу происходящего в мире, обратило на себя внимание одно, весьма многозначительное, – Андропов заявил, что Советский Союз намеревается расширять свое сотрудничество с западными странами во всех сферах жизни, и первым шагом к этому станет участие советских спортсменов в Олимпиаде, которая вскоре состоится в Лос-Анджелесе.

Выступление Андропова мигом развеяло мрачную давящую тучу, нависшую над столицей, – москвичи сразу повеселели и больше не вспоминали о странном феврале, о своих подозрениях и траурных ожиданиях…

8

Разумеется, жизнь Москаленко-младшего не складывалась исключительно из наблюдений за происходящим в стране. Он, хоть и был членом совета пионерской дружины и сразу по достижении четырнадцати лет собирался вступать в комсомол, всё равно придавал очень мало значения тому, какие политические решения принимаются в Кремле. Время от времени ход жизни подбрасывал ему тему для размышлений – например, арест дяди Отара, однако Юра в основном интересовался совсем другими вещами.

Главным увлечением для него во все времена была авиация. На втором месте – космонавтика. На третьем – остросюжетные приключенческие книги и фильмы. Еще он следил за новинками популярной музыки, но не слишком активно – в отличие от большинства сверстников, не «фанател», за магнитофонными кассетами не охотился, в обменах участвовал только, когда предложат. Но знал, конечно, что есть в Ленинграде такие команды, как «Аквариум», «Кино», «Алиса» и «Зоопарк», что народ реально тусуется и процесс идет. Иногда ему перепадали кассеты, и он их слушал на магнитофоне старшего брата, когда того не было дома, получая большое удовольствие от немного странной, но заводной музыки, и от странно завораживающих текстов. Однажды он услышал композицию группы «Зодиак» и, несмотря даже на то, что там совсем не было слов, влюбился в творчество этой группы без памяти – уж больно эта электронная музыка соответствовала духу времени, уж очень бодрила, звала вперед и вверх, а там… Но потом вдруг снова охладел – не было, наверное, у Юры меломанской жилки и потому ему всегда казалось смешным и бесполезным часами сидеть под звуки музыки, таращась в потолок. Музыка нужна где? Правильно, на концерте или на дискотеке – а дома лучше книжку почитать, если уж совсем заняться нечем.

А вот старший брат Сергей «фанател» по-настоящему, но не от ленинградского рока или, скажем, от электронных композиций в стиле «Зодиака», а от «тяжелого металла» – бронебойной давящей музыки западных групп и исполнителей. К счастью, он хотя бы не носил куртки с заклепками, как это делали московские «металлисты» (да и отец выбросил бы такую куртку без лишних разговоров), но увлекался этим делом на полную катушку и даже состоял в каком-то подпольном клубе. Из-за этого клуба у Сергея и начались серьезные неприятности, которые куда больше касались персонально Юры Москаленко, чем даже самые значительные политические решения руководства страны.

Как уяснил для себя Юра из тихих бесед родителей и крикливых стычек Сергея с отцом, старший брат познакомился в клубе с ребятами из центра, что для жителя Новогиреево было большой редкостью, – пацаны из престижных районов города очень не любили сверстников из «новостроек», вошедших в состав столицы по причинам ее расширения; дружить с «провинцией» считалось «западло»; «провинциалы» отвечали взаимностью, а потому можно сказать, что дружба Сергея с парнями из центра была тем самым редким исключением, которое подтверждает правило.