– Всего хорошего, товарищ генерал!

Николай отключил телефон.

Ольга смотрела на Есипова с нескрываемым удивлением. Она слышала лишь то, что говорил Николай, но и его слов хватило, чтобы понять – разговор состоялся необычный. Ольга спросила:

– Я могу узнать, с кем ты разговаривал?

– Конечно. Со своим бывшим командиром. У него возникли кое-какие проблемы служебного характера, и генерал просил меня оказать помощь.

– А почему этот генерал звонил сейчас, а не утром?

Есипов терпеливо объяснил:

– Потому, Оля, что утром от него уже прибудет офицер, с которым я должен встретиться и попытаться решить возникшую проблему! И вообще, должен тебе доложить, генералы особо не церемонятся со своими подчиненными. Даже бывшими. Если ему удобно звонить ночью, то он и позвонит ночью, совершенно не обращая внимания на то, удобно это или нет. Такова армейская жизнь.

Но ответа женщине было мало.

– А о какой информации шла речь?

Николай наклонился к Ольге:

– Оленька, это тайна. И тайна не моя. Поэтому я не могу раскрыть ее никому, понимаешь, никому, даже тебе, самому близкому мне человеку.

– А оригинал – это тоже тайна?

– Весь наш разговор с генералом одна сплошная тайна. Честное слово.

Ольга вздохнула:

– Ну, ладно! Есть ты, смотрю, не собираешься. Пойду я?

– А может, останешься?

– Ну зачем, Коля? Тебя и себя мучить? Я ведь могу и заболеть.

– Хорошо, хорошо. Не надо болеть. Так говоришь, твои дела продлятся два дня?

– Два-три. Но я каждый вечер буду приходить. Да и ты заходи. Валере не терпится сыграть с тобой в шахматы. Хотя теперь у тебя, наверное, будет много работы в администрации?

– Не больше, чем у тебя. А засиживаться в конторе после 18.00 я не намерен. Даже если этого очень захочет господин Аракевич. И завтра обязательно после работы зайду, пусть сын расставляет фигуры. А на выходные, дорогая, готовься к поездке в Переславль.

Женщина удивилась:

– В Переславль? Зачем?

– Там узнаешь.

– Но Валера плохо переносит автобус.

– А кто говорил об автобусе? Я же теперь какой-никакой, а начальник, и мне положена служебная машина. Не такая, конечно, как у районного главы, но все же машина. На ней и поедем. И прошу больше не задавать никаких вопросов!

Николай проводил Ольгу. Они еще долго стояли во дворе.

Первоначальный холодок, который почувствовал Николай по приходу Ольги, растаял. И они простились горячим страстным поцелуем. Таким, как всегда!

Утром к восьми утра на автобусе вместе с Ольгой и Соболевым Николай выехал в центр. Есипов с Владимиром вышли на площади Ленина, где вместо памятника, снесенного демократом Аракевичем, стоял крест. Ольга же поехала дальше, к ватной фабрике.

На площади друзья расстались. Соболев пошел к РОВД, Есипов к администрации. Охрана пропустила его без удостоверения, которое еще, естественно, не было на него оформлено, и ровно в 8.00 Николай вошел в дверь, на которой красовалась табличка «Отдел культуры». Помещение делилось на три комнаты, прямо – приемная со смазливой девушкой лет двадцати за столом, слева кабинет начальника, справа комната сотрудников. Секретарь поздоровалась:

– Доброе утро, Николай Алексеевич! Меня зовут Катя!

– Очень приятно!

– Кофе? Чай?

– Ни то и ни другое!

Он указал на правую дверь:

– Сотрудники на месте?

Секретарь повела оголенным плечом:

– Конечно! Как же можно иначе, когда новый начальник первый день выходит?

– А в дальнейшем можно и опаздывать?

Катя улыбнулась:

– Это уж от вас зависит!

– Ну, да, естественно!

Есипов вошел в комнату сотрудников, где стояло три стола с креслами, за которыми сидели две женщины средних лет.

– Здравствуйте! Я ваш новый начальник, Есипов Николай Алексеевич.

Одна из женщин, специально, как показалось Николаю, выставив левую руку с обручальным кольцом на безымянном пальце, показывая тем самым, что она разведена, кокетливо качнула короткой прической:

– А мы уже в курсе! Наконец-то в нашем коллективе появился мужчина. Да еще какой! Офицер! Но я забыла представиться: заведующая библиотечным сектором Власова Надежда Петровна.

Женщина буквально обожгла Есипова голодным взглядом своих черных, пронзительных глаз. Что, однако, на Николая не произвело впечатления. Он прекрасно знал тип подобных женщин, как знал и то, чего им так не хватает в жизни.

Вторая сотрудница выглядела более скромно.

– Заведующая клубным сектором Сивко Людмила Владимировна.

– Очень приятно, – ответил Николай и спросил: – А кто в нашем дружном коллективе отвечает за самодеятельность?

Обе женщины кивнули на пустой стул. Ответила Власова:

– Лариса Юрьевна Дроздова. Но она на больничном.

– И давно болеет?

– С понедельника. К пятнице обещала выйти. Звонила из дома.

– Что у нее?

– Ангина. Она часто болеет.

– Ясно! Чем думаете заниматься, красавицы?

Власова поднялась, продемонстрировав свою стройную фигуру, совершенно не скрываемую обтягивающим, излишне открытым и коротким платьем, сквозь которое просвечивало нижнее белье:

– Я бы хотела попросить у вас разрешения к десяти часам удалиться в парикмахерскую. У меня там запись.

– Что бы еще вы хотели попросить?

Женщина стрельнула глазками:

– То, Николай Алексеевич, что публично не обсуждается!

– Понятно. Вы где живете, простите?

– Рядом. В пяти минутах отсюда. В отдельной квартире новой пятиэтажки! А что?

– Я разрешу вам удалиться, и не в 10 часов, а прямо сейчас. На полчаса. Домой. Чтобы вы переоделись в более подходящий для служебных помещений костюм. Надеюсь, я не обидел вас, Надежда Петровна? А то можете пожаловаться Аракевичу. Это ваше право.

Власова скривила в ухмылке накрашенные полные губы, отчего ее лицо вдруг постарело.

– Нет, что вы, Николай Алексеевич! Зачем же жаловаться? Вы так галантны! Настоящий полковник!

– Не смею задерживать. В 9.40 вы должны приступить к составлению отчета о проделанной работе за прошедший месяц.

Женщина, виляя, скорее уже по привычке, оттопыренным задом, вышла из комнаты.