Я знаю, что нужные средства у тебя есть, но если расходы окажутся выше, чем ты предполагал, не забывай обо мне. Я все еще состоятельный человек. Правда, с собой я ношу лишь обычный кошелек, но по твоему требованию прикажу прислать из Сар Соа столько денег, сколько понадобится.

В заключение прошу извинить меня, достойный друг, за личную приписку, но я должен с кем-то поделиться надеждой: для меня еще не все потеряно. Знаю, ты поймешь, что я имею в виду. Поэтому вряд ли тебя удивит, что я послушаюсь твоего совета — даже приказа! — и откажусь от дальнейшей игры в мудреца Шерни. Не знаю, приняли ли меня Полосы, но если даже и так, то я отвергаю их дар, повинуясь велению как разума, так и сердца. Будь здоров!

Н. Р. М. Рамез,

твой друг и вечный должник

Кеса положила письмо на стол и задумчиво посмотрела на расхаживавшего по комнате Мольдорна. В Ллапме, одном из самых богатых городов Дартана, да и всего Шерера, Готах не стал искать пристанища в частных домах — вполне хватило приличной гостиницы. Это была не Морская провинция… Правда, дартанские придорожные постоялые дворы считались худшими в Шерере, но в городах, напротив, предлагали все удобства — поскольку являлись в том числе и домами свиданий для дартанской элиты.

Шагов Мольдорна не было слышно — под ногами его лежал роскошный ковер.

— Ты им это прочитал? — спросила Кеса.

Готах знал, что имеет в виду его жена.

— Личная жизнь Рамеза их не касается, — сказал он вполголоса, как и она. — Я рассказал бы Йольмену, но не Мольдорну. Прочитал только начало.

— Умно поступил, — похвалила она. — Что ж, похоже, ты пользуешься искренним уважением супруга достойнейшей.

— Он еще им не является, — заметил Готах. — Верена, правда, так и не развелась окончательно с Рамезом, лишь приостановила брак на полгода, а потом еще на несколько лет. Если я верно считаю, примерно через год князь Рамез снова будет ее мужем. Разве что императрица вручит ему очередной документ о разводе… но, пожалуй, вряд ли. Судя по тому, что пишет Рамез, — нет.

— Гм… Осторожнее. Наш приятель Мольдорн хочет что-то сказать.

Она произнесла это все так же вполголоса, но намного отчетливее. Мольдорн должен был услышать ее слова — и услышал.

— Сарказм совершенно лишний, ваше благородие, — сказал он. — Мне говорить почти нечего, хочу лишь кое-что спросить, поскольку не все до конца понял. Стало быть, княжна Риолата Ридарета обо всем знает?

— Почти.

— О том, что может уничтожить символическую суть Ферена и тем самым вывести Шернь из равновесия?

— Да.

— И она знает, что ее ищут посланники?

— Я ей сказала. Однако я не говорила ей, кто я, в ее глазах я… кто-то из тех, кто вам помогает.

— Ты ей поверила? Доверилась ей?

— Да, ваше благородие, — очень холодно ответила Кеса, столь деликатно подчеркнув вежливое обращение, что лишь в ее устах оно могло прозвучать как упрек; с Мольдорном она никогда не была запанибрата. — Хочешь еще что-то узнать, господин?

— Только одно. Как ты считаешь, ваше благородие: через сколько недель, а может быть, уже только дней твоя новая подруга появится в Дартане?

— А должна появиться?

— Ваше благородие, — язвительно заметил Мольдорн. — Ты совсем недавно стала посланницей, так что позволь мне объяснить. Рубин Дочери Молний — это отражение двух Темных Полос, которые постоянно тяготеют к родной Силе. Поэтому княжна ищет то, что вынуждена искать.

— Княжна — не Рубин.

— Только ты одна так утверждаешь.

— Только я одна ее знаю.

— Княжна всей своей жизнью доказывает, что она — Рубин, и ничто больше.

— Княжна всей своей жизнью доказывает, что им не является.

— Значит, наши оценки различаются.

— Именно. И потому, что твоя оценка, господин, взята из воздуха. Это интуитивная оценка, женская, ваше благородие, — с нескрываемой издевкой заявила она. — Не сомневаюсь, что можно математически рассчитать зависимости и отношения между Проклятыми Полосами и Ференом, но в случае княжны Ридареты математика ничего не даст. Слишком много неизвестных и переменных. Человеческая природа до сих пор не поддается подсчетам. В лучшем случае применима статистика. А она, как мы знаем, отдельных личностей не касается.

Мольдорн хотел что-то сказать, но она слегка шевельнула рукой… и он замолчал.

— Представь мне формулу, математик, описывающую синтез сил Рубина и характера женщины. Если увижу эту формулу — сниму свои возражения.

Тот не нашелся что ответить.

— Что ж, пусть будет так, как ты говоришь, — женская интуиция, — наконец сказал он. — Я утверждаю, что Прекрасная Риди появится в Дартане.

— Да? Может быть. Но лишь случайно.

— Случайно?

Посланница тактично вздохнула.

— Я ее обманула. Я не наивна и не глупа, ваше благородие. Я доверяю и верю Ридарете, но могу ошибаться. Дело слишком серьезное, чтобы ставить его исход в зависимость от оценки одного человека, даже если это умный человек. — Кеса не всегда отличалась скромностью. — Если я ошиблась и Рубин действительно нанесет удар по символам Ферена, то выпад придется в пустоту. Эта девушка мало что знает о Шерни… Я сказала ей, что отражение Ферена следует искать в Громбеларде, а точнее, в Громбе. И предупредила, чтобы она туда не ездила. Она обещала, что не поедет.

Даже Готах удивился.

— Ты сказала ей… что отражение Ферена находится в Громбе?

— Да, и указала в качестве цели стража законов, поскольку это звучало достаточно правдоподобно. Я предположила, что страж действительно там погребен и нам захочется его найти. А если нет, то ведь можно будет проверить, не бродила ли, случайно, по Тяжелым горам армия… моряков. Если выяснится, что так и было… Тогда я отдам честь твоей интуиции, господин, — пообещала она сконфуженному Мольдорну.

Готах едва не рассмеялся — физиономия у математика была точно такая же, как и тогда, когда он выкупил его из плена. Не хватало только шишки на лбу. После встречи с изысканными пиратами Броррока Мольдорн слегка присмирел и утратил доверие ко всему, что можно извлечь из Полос, хотя ни разу в том не признался.

— Ну хорошо, — поспешно сказал Готах, опасаясь, что сейчас расхохочется. — Выясним, кто прав, а пока… Кеса, есть еще что-нибудь, что нам следовало бы знать? Я даже не спрашиваю, заслуживает ли княжна Ридарета доверия. Я спрашиваю — кто она такая, или что она такое? Расскажи нам о ней побольше.

— Я весьма ею восхищаюсь, — со всей серьезностью ответила Кеса, делая вид, что не заметила, как пожал плечами Мольдорн. — Она очень сильная и… добрая.

Этого Мольдорн уже не выдержал.

— Если ты решила надо мной поиздеваться, посланница… — начал он.