Она опускает стекло красного «F-430».

— Можете отвести ее на стоянку? — спрашивает Люси служителя в сером, который осторожно приближается к машине у входа в современный комплекс. Служителя она не узнает — должно быть, новенький. — Передача, как у гоночного автомобиля, вот здесь, на рулевом колесе. На повышение — вверх, на понижение — вниз, обе одновременно — на нейтралку, та кнопка — для заднего хода. — В его глазах мечется беспокойство. — О’кей, понимаю, немножко сложновато, — говорит она, чтобы служитель не ощутил собственную ущербность.

Мужчина в годах, наверное, на пенсии, вот и подрабатывает здесь, в клинике. Или, может, кто-то в семье болел или болен раком. Очевидно одно: на «феррари» он никогда не ездил, а возможно, и видит ее вживую, да еще вблизи, в первый раз. Смотрит на машину так, словно перед ним летающая тарелка. Садиться за руль нет ни малейшего желания, что только к лучшему, когда не знаешь, как управлять автомобилем, стоящим побольше, чем некоторые здания.

— Ну и ну! — говорит он, как зачарованный разглядывая отделанный кожей салон и красную кнопку «пуск» на армированном углеродным волокном пластиковом руле. Потом отступает на шаг, смотрит на двигатель под стеклом и качает головой: — Да, это что-то. Кабриолет, надо полагать? Опустишь верх, так, пожалуй, и снесет. Бежит-то, должно быть, что надо. Да, та еще штучка. Почему бы вам самой не завести ее вон туда? — Он показывает. — Самое лучшее здесь место. Ну и ну! — Он снова качает головой.

Люси паркуется, берет кейс и два больших конверта с результатами магнитно-резонансного сканирования, пленками, хранящими самый страшный секрет ее жизни. Она опускает в карман ключи, сует в руку служителю стодолларовую бумажку и, подмигнув, говорит самым серьезным тоном:

— Берегите, как собственную жизнь.

Раковый центр — красивейший медицинский центр с большими окнами и многочисленными дверьми полированного дерева. Все открыто и полно света. Работающие здесь люди, многие из которых волонтеры, неизменно предупредительны и вежливы. При ее прошлом посещении в коридоре сидела арфистка, исполнявшая «Раз за разом». Сегодня та же самая музыкантша играет «Какой чудесный мир!». Натянув на глаза бейсболку и ни на кого не глядя, Люси быстро идет по коридору. В какой-то момент она вдруг понимает: нет в мире такой музыки, которая не настраивала бы ее на циничный лад или не вгоняла в депрессию.

Просторные холлы выполнены в земляных тонах, картин на стенах нет, только телевизоры с плоским экраном, показывающие умиротворяющие сцены природы, луга и горы, осенние листья, заснеженные леса, громадные секвойи, красные скалы Седоны, и все это в сопровождении приглушенных звуков бегущих речушек, тихо падающего дождя, шелеста ветра и щебета птиц. На столах — живые орхидеи в горшках, освещение мягкое, посетителей мало. Единственный пациент в клинике-Д, когда Люси подходит к столику регистрации, — пожилая женщина в парике с журналом «Гламур».

Сидящему за стойкой мужчине Люси негромко сообщает, что пришла к доктору Натану Дею, которого она называет просто Нейт.

— Ваше имя, пожалуйста? — Регистратор улыбается.

Люси называет вымышленное имя. Регистратор пробегает пальцами по клавиатуре компьютера, еще раз улыбается и протягивает руку к телефону. Меньше чем через минуту дверь открывается, и сам Нейт жестом приглашает Люси пройти. Как всегда, он обнимает ее.

— Рад тебя видеть. Выглядишь фантастически.

Они идут к его кабинету.

Помещение невелико, даже мало, что несколько неожиданно, учитывая, что в нем находится кабинет выпускника Гарварда, одного из выдающихся эндокринологов страны. В комнате — захламленный письменный стол, компьютер с большим монитором, забитый до предела книжный шкаф, на окнах, там, где в других офисах окна, многочисленные лайтбоксы. Есть еще кушетка и один-единственный стул. Люси подает принесенные с собой конверты.

— Из лаборатории. Результаты по двум сканированиям, прошлому, которое ты видел, и самое последнее.

Нейт устраивается за столом. Люси садится на кушетку.

— Когда?

Он открывает конверты, читает ее карту. В электронном виде ничего, все только на бумаге и хранится в его персональном сейфе с особым кодом. Ее настоящее имя не значится нигде.

— Анализ крови двухнедельной давности. Последнее сканирование месяц назад. Тетя смотрела. Говорит, что выгляжу я хорошо, но, учитывая, что она видит перед собой большую часть времени…

— Она имеет в виду, что мертвой ты не выглядишь. Уже легче. Как Кей?

— Ей нравится Чарльстон, да вот только она ему не очень. Мне тоже… нравится. Но меня всегда привлекают не самые лучшие места. Дополнительная мотивация.

— Таких большинство.

— Знаю. Шизанутая Люси. Насколько я понимаю, мы все еще под прикрытием. По крайней мере у парня в регистратуре мое вымышленное имя никаких вопросов не вызвало. Хотя даже при демократическом правлении приватность понимается как шутка.

— Не заводи меня. — Он просматривает лабораторный отчет. — Знаешь, сколько у меня пациентов, которые с удовольствием заплатили бы сверху, только чтобы информация не попала в базы данных?

— Вот и хорошо. Если бы я задумала залезть в твою базу данных, мне бы, наверно, и пяти минут хватило. У федералов это отняло бы час, но они скорее всего там уже побывали. А я нет. Потому что не считаю себя вправе нарушать гражданские права человека без достаточных на то оснований.

— Так они и говорят.

— Во-первых, врут, а во-вторых, они все дураки. Особенно ФБР.

— Они у тебя, вижу, по-прежнему в списке любимчиков.

— Меня выгнали оттуда как раз без достаточных на то оснований.

— Подумать только, человек не только попирает Закон о патриотизме, но еще и деньги за это получает. Пусть даже не слишком много. И что сейчас продаешь?

— Компьютерное моделирование данных. Нейронные сети, принимающие входные данные и фактически выполняющие те же интеллектуальные задачи, что и человеческий мозг. А еще балуюсь с одним проектом на базе ДНК. Интересная может получиться штучка.

— С тиреостимулирующим гормоном полный порядок, — констатирует Нейт. — Обмен веществ идет. Это я могу сказать и без лабораторного отчета. С прошлой нашей встречи наблюдается некоторое снижение веса.

— Фунтов пять сбросила.

— Зато, похоже, увеличилась мышечная масса. Так что, вероятно, сбросила фунтов десять жира и воды. Много работаешь?

— Как и раньше.

— Отмечу как облигатное, хотя, возможно, обсессивное. По части печени все в норме. Уровень пролактина просто великолепный, два и четыре. Как у тебя с менструациями?

— Нормально.

— Никаких белых, прозрачных или молочных выделений из сосков не наблюдается? Хотя при таком низком уровне пролактина ожидать лактации не приходится.

— Нет, не наблюдается. И не мечтай — проверить не позволю.