были самыми положительными, если не сказать восторженными. Ольга обслуживала разных дам, среди которых Лесничий выделил Чарскую и Савельеву: они видели свою стилистку накануне и могли что-то знать о её планах.

Савельева не слишком-то спешила откровенничать. Похоже, она имела ко всему произошедшему собственное отношение и менять его не собиралась. Вместо разговора об Ольге Величко состоялось обсуждение Эльвиры Карелиной, и сменить тему Лесничий, как ни старался, не сумел: похоже, для Савельевой не существовало авторитетов, кроме себя любимой.

– Скажите, Сергей Ильич, вы и в самом деле считаете, что десятилетняя девочка может оказаться наедине с маньяком без малейшей вины в этом её матери? Вот вы бы бросили дочь неизвестно с кем? И вы до десятилетнего возраста не научили бы её осторожности в обращении с посторонними мужчинами? – Пытливый взгляд полной женщины в летах пронзил капитана насквозь, и Лесничий почувствовал себя неуютно.

– Почему же неизвестно с кем? Женя Карелина на время командировки Эльвиры Михайловны была оставлена на попечение её двоюродной сестры. – Сергей Ильич ругал себя за то, что ему приходится оправдываться перед этой тёткой. Неужели у первого заместителя мэра такая жена: слишком старая, слишком толстая и слишком сварливая? В общем, всего в ней было слишком. Рядом с Валентиной Денисовной Лесничий внезапно ощутил приступ удушья. «И как только Антон Павлович живёт с этой колодой?» – раздосадованно подумал капитан. Может, в нём просто заговорила мужская солидарность?

– Эта сестра, насколько я знаю, теперь в психиатрической лечебнице? – скептически поджала губы Савельева.

– Но меня, извините, гораздо больше интересует сейчас сестра предполагаемого преступника, Ольга Величко, – настойчиво напомнил Лесничий.

– Если бы я знала, что у Олечки такой брат, я не решилась бы доверить ей себя, – поёжилась Валентина Денисовна. – Раз они близнецы, гены у них одинаковые. Отхватила бы у меня ухо в один прекрасный день – и всё! Конец моей красоте! – в голосе дородной вице-мэрши прозвучала рассмешившая следователя патетика.

«Твоей красоте давно уже пришёл конец, если она вообще у тебя когда-нибудь была», – жёлчно подумал Сергей Ильич. Он никак не мог понять: неужели дамы, имеющие высокий социальный статус, всерьёз полагают, что все ими должны восторгаться?

– Значит, вы не в курсе, где в настоящий момент может находиться Ольга Величко? Она никогда не делилась с вами рассказами о своих родственниках, друзьях, проживающих в этом городе или где-нибудь ещё? – Лесничий задавал дежурные вопросы, не рассчитывая получить на них ответы. Реакция Валентины Денисовны оказалась вполне предсказуемой:

– А почему, собственно, я должна всё это знать или выслушивать?

Неприятно чувствовать себя человеком второго сорта. Лесничий ощущал себя именно таким, покидая апартаменты мадам Савельевой: она с блеском умела давать понять собеседнику, что он настоящее быдло.

Чарская оказалась женщиной несколько иного рода. Её интересовал любой мужчина, появившийся на горизонте. Это читалось в её откровенно жадных глазищах, ещё полных света былой красоты, слегка померкшей к сорока годам. К визиту Сергея Ильича она отнеслась, как к интригующему приключению.

– Да, я всегда пользовалась услугами Оленьки Величко. Она лучшая в нашем городе. Правда, я не знала, что у неё есть брат-близнец. При мне он не навещал её никогда, – жеманно проговорила Лариса Георгиевна, пожирая глазами вполне привлекательного (во всяком случае, на её взгляд) капитана.

– Вероятно, глупо было бы спрашивать вас о том, где может прятаться Вячеслав Величко, где предпочитала проводить свободное время его сестра? – вздохнул Лесничий, заранее настроенный на отрицательный ответ.

– Ну почему же? – с недоумением возразила Чарская. – У неё в деревне за городом есть что-то вроде дачи. Она как-то приглашала меня в гости, даже возила на своей машине. Оленька прекрасно водит, недавно приобрела «Хонду-CRV». Подержанная, правда, но выглядит как новенькая. Серебристая такая.

– Под словом «деревня» вы имеете в виду Фроловку? – Километрах в восьми по загородной трассе, за сплошной полосой смешанного леса, располагался посёлок, в котором практически не было постоянных жителей. Он использовался горожанами в качестве дачной резиденции, неблагоустроенные полуразваленные домики в нём давно были раскуплены и восстановлены.

А не так проста эта Оленька! «Хонда», домик во Фроловке… Видимо, она действительно была отличным мастером. За фуфло такие деньги платить не будут!

– А брата её вы никогда не видели? – поинтересовался Лесничий.

– Увы, не имела подобного удовольствия. Или неудовольствия? – Чарская иронично улыбнулась своей шуточке, посчитав её весьма тонкой и удачной.

– У вас, случайно, нет фотографии Ольги? – задал капитан последний вопрос. Фото из личного дела, позаимствованное в отделе кадров салона, как и все фотокарточки для документов, не отличалось особой отчётливостью. Величко походила на нём на испуганную пионерку. Или на хорошенького мальчишку…

Стоп! Сергей Ильич попытался уловить проскользнувшую в его голове мысль. Они ведь близнецы, значит, похожи друг на друга, так? К тому же Ольга – великолепный стилист. Могла она сделать из брата… себя? Слава-Оля преспокойно покидает город с женскими документами. А сама Величко, отсидевшись в своей Фроловке, возвращается домой и заявляет об утере паспорта. А что, вполне реалистичная версия. Осталось взять с собой Чарскую и прокатиться во Фроловку!

Как раз в этот момент Лариса Георгиевна протянула следователю вынутую из альбома фотографию:

– Вот она. Оля. Как раз мы были у неё на даче.

С качественного цветного снимка (фоном служил симпатичный патриархальный пейзаж) Сергею заразительно улыбалась худая черноволосая девушка с яркими тёмными глазами и очень красивой формой губ. Наверно, у этой Величко было немало поклонников – с такими-то внешними данными! Капитан даже не представлял, как ошибается. С личной жизнью у Ольги как раз было не всё в порядке.

– Вы не будете против, если я приглашу вас прокатиться со мной? – галантно предложил Лесничий, и Чарская заинтригованно улыбнулась.

– А почему, собственно, нет? Я сейчас свободна. – Лариса Георгиевна упорхнула в соседнюю комнату и через несколько минут явилась оттуда при полном параде. Скорость, с которой она собралась, делала честь любой женщине: обычно считается, что дамы становятся весьма нерасторопными, когда дело касается подготовки к выходу в свет.

– Ну что, во Фроловку, Лариса Георгиевна? – сказал капитан.

– Легко! Кстати, для вас просто Лариса! – воскликнула Чарская.

Интересно, скольким мужчинам говорила она эту незамысловатую фразу?..

28