— Ай! — вскрикнула Рита и, отшатнувшись, ударилась головой о стену. Острая боль добавилась к тупой и ноющей.

— Что за?.. — воскликнул Мел.

Рита, держась одной рукой за голову, другой указала на насекомое, мечущееся от стены к стене.

— Это всего лишь стрекоза, — успокоил ее Мел. — Вернее, две стрекозы.

Слившиеся создания наконец с жужжанием вылетели из окна, и Рита смогла перевести дыхание.

— Они не причинили бы тебе вреда. Они занимались тем же, чем и мы, только с большим успехом. С тобой все в порядке?

Мел повернулся, чтобы поцеловать ее, но она отпрянула.

— Нет, — сказала она. Ее голос звучал резко от боли. — Я ударилась головой. — В горле у нее застрял огромный, неудобный шерстяной комок, голова болела, грязное тело чесалось. — Здесь так тесно. Как ты это выносишь?

— Мы можем это поправить, солнышко. У меня есть несколько идей, которые не требуют ни дюйма дополнительного места к тому, что мы уже имеем. — Он провел рукой вверх по ее ноге.

— Нет, пока не пройдет шишка. — Рита потерла ушибленное место.

Рука Мела остановилась. Он внимательно посмотрел на Риту, и карие глаза сузились.

— Хорошо. Может быть, позже. — На его лице промелькнуло разочарование.

Риту охватила паника, она захотела взять свои слова обратно. Она, казалось, не прошла испытания, о котором даже и не подозревала.

— Прости. Я сама не своя, Мел. Давай вернемся домой, убедимся, что там все в порядке, и сможем побыть вместе в более подходящих условиях.

— Конечно, — сказал Мел, улыбаясь одними губами. Он отвернулся и схватил свои шорты. — Возьми из ящика мои спортивные шорты и майку, — деловито произнес он, — и пойдем поедим.

Рита сделала, как ей велели, затем заскочила в крошечную душевую, чтобы почистить зубы. Увидев свое отражение в зеркале, она замерла от ужаса. На нее смотрело изможденное, бледное лицо, свалявшиеся волосы свисали безжизненными прядями. Как мог Мел называть ее красивой? Она просто уродина!

Глядя на себя, Рита вспомнила, как в любовной эйфории сказала Мелу, что хотела бы жить с ним в глуши. О чем она думала?! Ей нравится ее жизнь. А если даже и не так, то это последнее место, где она желала бы жить. В солнечном свете дом казался убогим и пах несвежими простынями. Она больше и дня не вынесет в этой тесной лачуге, где бьется головой о стену, не может толком умыться и вынуждена ходить в этой мешковатой одежде. А туалет! Рита содрогнулась.

Почистив зубы, она почувствовала себя немного лучше. Затем надела шорты и майку Мела, в которых почти утонула, и потащилась на террасу, где бочком уселась за столик подальше от Мела.

В углу она заметила свое шелковое платье — то, которое Мел сорвал с нее ночью. Оно лежало неряшливой кучкой на полу и было порвано под мышкой и заляпано грязью. Голова мучительно болела, в глаза словно насыпали песку.

Солнце, которое ее разбудило, скрылось за серыми низкими тучами, и лес, окружающий поляну, казался мрачным и неприветливым. Рита готова была отдать все, что угодно, за нормальный душ и щипцы для завивки.

Мел, напротив, являл собой олицетворение здоровья. Он казался спокойным, бодрым, непринужденным и довольным, хотя избегал смотреть на нее, наливая кофе и пододвигая к Рите тарелку с омлетом. Ее жалобы обидели его.

Рита сожалела. Но в этой хижине она чувствовала себя рыбой, вытащенной из воды. Ей хотелось одного: вернуться домой.

— Спасибо, — сказала она.

— Постарайся поесть. Это немного ослабит головную боль.

Прошлой ночью у них было такое слияние душ, что они казались одним человеком. А сегодня чувствовали себя совсем чужими друг другу. Что было причиной того ночного волшебства? Желание забыть на несколько часов об обрушившихся на нее неприятностях? Удивительное ощущение, охватившее при виде залитой лунным молоком долины? Коктейль «Спенсер»?

Рита поднесла вилку ко рту и заставила себя проглотить кусочек омлета.

— Восхитительно, — сказала она.

Мел кивнул, сосредоточенно поглощая еду.

— Ночью звонил детектив. Ничего необычного не произошло. Может, на следующей пленке будет что-нибудь стоящее. Я хочу обыскать комнату Джейн и еще раз поговорить с ней, да и кое с кем из соседей тоже.

Он казался совершенно другим. Так, словно оставил минувшую ночь далеко позади себя. Она помогла ему убрать со стола, стараясь не думать о том, что происходило всего лишь несколько часов назад. Затем подобрала грязное шелковое платье, в котором упала в заводь, и положила в чемодан вместе с зубной щеткой.

— Ничего не забыла? — спросил Мел.

— Нет. — Если не считать тебя.

Мел, закрыв дверь и подхватив ее вещи, двинулся по направлению к тропинке. Рита шла следом. Его напряженная спина оказалась далеко впереди. Кто бы подумал, что прошлой ночью они покачивались вместе, стонали, выкрикивали имена друг друга, шептали слова любви. «Это невероятно… Такого никогда не было… Не останавливайся, только не останавливайся…»

— Прости, что я так по-дурацки вела себя, Мел, — сказала она, нагоняя его. — Просто я…

— Оказалась не в своей стихии, — закончил за нее Мел и начал спуск. — Я понимаю. Мы вернем тебя в цивилизацию, и ты почувствуешь себя лучше.

— Это просто потому…

— Послушай, прошлая ночь была великолепной. Но мы оба могли догадаться, что с утром следующего дня нам ужасно не повезет.

Остановившись, Мел повернулся и поцеловал ее — настоящим поцелуем, напомнившим все то, что они пережили прошлой ночью. Но затем вдруг резко отстранился, словно сказав себе: «Конец истории. Дело закрыто».

— Все в порядке?

— Конечно, — ответила Рита, но в отличие от Мела она по-прежнему чувствовала, что внутри у нее все дрожит.

Она знала, что это исключительный случай — кусочек времени, который им удалось выкроить для себя. Но ведь было и нечто большее, разве не так? Это ведь не могло быть просто пьяной фантазией? Рита чувствовала это сердцем, видела по его лицу. Но теперь это прошло…

Когда машина двинулась по проселочной дороге, увозя их от несостоявшейся идиллии, у Риты защипало глаза от слез. Она готова была отдать что угодно за еще одну такую ночь. Она хотела, чтобы ей предоставили еще одну попытку, хотела снова ощутить то, что чувствовала тогда.

Надо забыть об этом. Почему она всякий раз так преувеличивает значение происходящего между ними? Рита незаметно смахнула слезы и заставила себя думать о том, как замечательно будет снова оказаться дома, где можно отмокнуть под горячим душем, закутаться в пушистое полотенце и поспать на чистых шелковых простынях. Вот чего она хочет. Вот что она любит и к чему привыкла.

Когда добрались до ее дома, Рита уже всецело погрузилась в мысли о расследовании и о своей работе. Это было гораздо безопаснее, чем думать о Меле и о том, что у них могло бы получиться.