назвал Кольберга немецким агентом, даже употребил более определенное слово: «шпионаж». Это слово употреблено сведущим человеком, но частным лицом, имеющим право на предположения и обобщения. В информации Курбатова упоминалось, что Кольберг подбивал Дервиза на создание сильной немецкой партии при русском правительстве, не обязательно даже монархической. И это в канун войны с Германией? Кому это было на руку? Но была ли это самодеятельность немца или прямой посыл?

Дзержинский поручил сведущим людям поработать в архивах, изучить, сколь это возможно, Кольберга.

В архиве натолкнулись на интересные указания. Обнаружилась косвенная связь с одним из агентов немецкой военной разведки, разоблаченным и судимым военно-полевым судом уже во время войны с Германией. Пошли дальше. Нашли следователя, который вел допрос Альтшуллера, немецкого агента. Следователь работал в одном из советских учреждений, не скрыв своего прошлого. Он дал интереснейшие показания о том, как по прямому указанию из жандармского корпуса изымаюсь некоторые признания Альтшуллера и бесследно исчезали. Эти показания вели к высокопоставленным лицам при дворе, следил за ходом следствия жандармский полковник Кольберг.

Следователь показал, что одно из признаний Альтшуллера он не решился даже занести в протокол, усматривая в этом уже опасность и лично для себя. Слишком большие влиятельные лица втягивались в порочный круг. Альтшуллер прямо указал на Кольберга как на резидента немецкой военной разведки, как на доверенное лицо полковника Николаи в русском жандармском корпусе.

Осторожно опросили Дервиза, после того как пришло первое сообщение Проворова. Дервиз подтвердил свой рассказ о мотивах визита Кольберга к нему в имение в Кирицах и разъяснил, что это предложение подкреплялось и другими такого же рода предложениями из немецкой военной разведки. Картина деятельности Кольберга в России в канун войны и в годы войны получила некоторое завершение.

На совещании в ВЧК были тщательнейшим образом рассмотрена создавшаяся ситуация.

В информации, полученной от Проворова, сообщалось также, что Кольберг, по словам Ставцева, доверительно сказанным Курбатову, ищет агентуру ВЧК, засылаемую в белую эмиграцию. Именно это место в информации подверглось всестороннему анализу.

«Вы знаете, кого он ищет? Он ищет тех, кто заброшен большевиками в наш лагерь... Он не тронет такого человека, напротив, он будет ему всячески помогать, чтобы потом в белой эмиграции, в Европе знать агентов ВЧК. Знать, чтобы за это иметь деньги. Поэтому он так и копается, ищет, кого же забросили чекисты».

Из всего предыдущего явствовало, что у Ставцева дружеские отношения с Кольбергом сложились давно, задолго до войны. Возможно, что Кольберг имел свои, особые интересы к этой фигуре. Ставцев последние годы работал в генеральном штабе русской армии. Во время войны имел отношение к планированию крупных операций на германском фронте.

Три причины могли обусловить столь неожиданную откровенность Кольберга со Ставцевым.

Это могла быть доверительность в дружеской беседе. Это могло быть прощупывание самого Ставцева, не ценой ли согласия сотрудничать с ВЧК он получил возможность бежать.

Это могло быть прощупыванием Курбатова. Нарочно подкинутая ему подсказка, как себя вести на расследовании. Не запираться.

Означать же эта фраза могла только одно: Кольберг ищет возможные кандидатуры для двойников.

Какие могла дать деньги расшифровка большевистского агента в среде белой эмиграции? Это сказочка для Ставцева, для человека, который, подавшись в эмиграцию, оказался бы без средств, без работы в Европе. Кольберг имеет свой кусок хлеба, и даже больше. Кому он мог выдать или продать агента ВЧК? Эмигрантам? Много ли ему за это заплатили бы? Гроши, а то и вообще ничего не заплатили бы. Прямых и точных доказательств он никогда не имел бы. А вот возможность перевербовать сотрудника ВЧК, заставить его работать на немецкую разведку не сейчас, конечно, позже, когда немецкая военщина вновь обретет силу, это было бы для Кольберга большим капиталом. Он ищет двойника. Он ищет страшное оружие для своих хозяев, ушедших в силу сложившихся обстоятельств в глубокое подполье, и надолго к тому же. Впрок, впрок готовит свои кадры. Он хочет с богатым багажом вернуться в Германию.

Что же делать в этой ситуации?

Курбатов рассматривался лишь как человек, который мог бы проникнуть в высшие сферы в окружении Пилсудского, готовившего вторжение, здесь перед Курбатовым раскрывались более обширные возможности. Но возникают и особые трудности: ему придется работать под пристальным взглядом Кольберга, который не оставит его в покое, под пристальным наблюдением немецкой военной разведки. Способен ли к такой миссии Курбатов? Выдержит ли он до конца такой искус, что его связывает с судьбами революции, так ли дорога ему судьба России, чтобы он устоял против всех соблазнов, которыми сумеет его окружить Кольберг?

Вопросы поставлены. Но ответить на них нет никакой возможности. А надо решать. Вступать ли в игру с Кольбергом, в затяжную игру, рассчитанную на много лет вперед, или немедленно выходить из этой игры?

Что делать?

Дзержинский опять на этом совещании повторил и развил свою мысль, что прошлое не дало никакого наследства, что из этого наследства, оставленного царской Россией, надо создавать новое общество. Где же искать готовых людей хотя бы и для острейших операций в разведке? Их нет, их надо искать в окружающей действительности, даже в том мусоре, который получен в наследство.

Высокие идеи революции. А почему бы они не могли стать доступными Курбатову? Его раскаяние, переворот в его сознании были искренними. Надо только развить, усилить этот переворот. Сказать ему прямо, что его ждет, какие перед ним встанут трудности, от чего он должен отречься во имя интересов революции и Родины, ничего от него не скрывать, сказать, какие тяготы это принесет ему в личной жизни. Он же совсем недавно обвенчался. Он любит, и его любят. Разлука надолго. К чему она приведет? Кто это может предугадать? Все раскрыть перед ним и оставить ему право выбора. А дальше? Дальше покажет ход дела. Сейчас все рассчитать и учесть невозможно. Но если он согласится, поняв всю сложность своей миссии, то в игру вступать не колеблясь.

Кольберг ведет расследование. Ну что ж! Может быть, это отчасти и на руку всему замыслу. Это первое испытание Курбатова. Теперь уже ясно, если даже Кольберг получит доказательства, что Курбатов связан с ВЧК, то он его не тронет. Курбатову раскрытие ничем сейчас не грозит. Это и будет ответом на вопрос, готов ли он к столь сложной миссии. Теперь уже ясно, что никак он не сможет отвести подозрения Кольберга. Это усложнит для него обстановку, но это и даст ему поддержку Кольберга. Чтобы утвердиться в своих подозрениях, Кольберг поможет ему получить доступ в такие сферы, о которых нельзя было бы мечтать,