Аллегра вошла в номер с легким ощущением вины. Под дверыо, словно напоминание о реальной жизни, лежала записка от портье с сообщением, что в ее отсутствие звонил Брэндон. Первой ее мыслью было перезвонить, но потом она засомневалась: уж слишком поздно. Впрочем, в Лос-Анджелесе только половина двенадцатого. Аллегра сняла пальто, села на кровать и все-таки набрала номер. Брэндон снял трубку после второго гудка. Он работал с документами, готовясь к завтрашнему слушанию, и немного удивился, что она звонит в такой час, но, кажется, был рад ее звонку.

— Где ты была? — В голосе Брэндона слышалось не столько недовольство, сколько любопытство.

— Я была на вечеринке у литературного агента мистера Хэйвертона. Вечеринка закончилась очень поздно — в здешних литературных кругах принято гулять до утра. — Это была ложь, но Аллегре не хотелось говорить, что она была в «Элен», тогда пришлось бы объяснять, кто такой Джефф.

Она честно призналась Джеффу, что не свободна, и это главное, поэтому можно считать, что свой долг перед Брэндоном она выполнила. Ничего не произошло, а значит, она не обязана рассказывать ему о Джеффе.

— Хорошо провела время? — спросил Брэндон, позевывая. Он засиделся с бумагами допоздна и явно устал.

— Неплохо. А как продвигается процесс?

— Страшно медленно. Мы только-только приступили к выбору присяжных. Лучше бы мой клиент сразу признал себя виновным, и мы могли бы спокойно разойтись по домам. — Брэндону с самого начала не нравилось это дело.

— А если он не признается, сколько времени займет процесс, как ты думаешь?

— В худшем случае — недели две, это ужасно долго.

Аллегра знала, что слушается сложнейшее дело о должностном преступлении. Было собрано огромное количество материала, и Брэндону понадобилась помощь троих ассистентов.

— По крайней мере я вернусь домой до того, как слушание закончится.

— Думаю, в эти выходные мне придется поработать, — равнодушно сказал Брэндон. Однако Аллегра была к этому готова. Она собиралась в субботу заглянуть к нему в офис, рассчитывая, что удастся уговорить его немного развлечься в воскресенье.

— Об этом не беспокойся, в пятницу вечером я буду дома. — У Аллегры был заказан билет на шестичасовой рейс, и к десяти часам по калифорнийскому времени она должна уже добраться до дома. Может, она даже сделает ему сюрприз и заедет к нему на квартиру.

— Как-нибудь встретимся в выходные, — бросил Брэндон.

Аллегра не могла не вспомнить разговор с Джеффом на выходе из ресторана. Брэндон опять старался держать ее на расстоянии.

— Я позвоню завтра вечером, — рассеянно сказал Брэндон, — надеюсь, на этот раз ты будешь на месте?

— Вряд ли. У меня деловой обед, — снова — уже во второй раз — солгала Аллегра. — Лучше я сама тебе позвоню, когда вернусь, это будет не очень поздно.

Не может же она не спать две ночи подряд, иначе днем будет клевать носом на встрече с клиентом. Джефф наверняка это понимает. Такие вечера, как сегодня, выпадают редко. Это была одна из тех удивительных встреч, когда два человека вдруг обнаруживают множество общих мыслей и чувств, узнают друг в друге родственную душу. Но это не может повторяться из ночи в ночь.

— Смотри не перегружайся, — коротко бросил Брэндон и повесил трубку, добавив только, что ему нужно готовиться к завтрашнему заседанию. Никаких «я тебя люблю», ни хотя бы «я по тебе скучаю». Он даже не обещал встретить ее в аэропорту или быть дома, когда она вернется. Его поведение в который раз напомнило Аллегре, как у них все зыбко, непрочно, однако, несмотря ни на что, она все прощала, потому что любила.

«Чего я жду? — спросила себя Аллегра. — Что может измениться?» Как сказал Джефф, возможно, ей придется ждать очень-очень долго. Может быть, всю жизнь.

С мыслями о Брэндоне Аллегра медленно побрела в спальню. У них бывали и другие времена, за два года хороших воспоминаний накопилось много, а о разочарованиях, таких, как сегодняшний разговор по телефону, Аллегра старалась не думать. Их тоже накопилось немало за это время. Брэндона часто не оказывалось рядом с ней в самые важные минуты. Сколько раз он не говорил ей слов, которые она жаждала услышать, или не принимал участия в событиях, имевших для нее особое значение, как, например, вручение премии «Золотой глобус». Но почему ее преследуют неприятные воспоминания — потому ли, что она рассердилась на Брэндона, или потому, что встретила Джеффа? Быть может, ей хочется, чтобы Джефф стал для нее всем, чем не смог или не захотел стать Брэндон? А может, она вообще выдумала Джеффа, их духовное родство? Аллегра подошла к окну и стала всматриваться в темноту, думая об обоих мужчинах и не находя ответов на свои вопросы.

Во вторник Аллегра проснулась по звонку будильника в восемь часов. Весь Нью-Йорк был укрыт белым снежным одеялом. Сверху казалось, что на Парк-авеню лежат горы взбитых сливок. Дети по дороге в школу бросали друг в друга снежками, катались по льду, прыгали в сугробы. Аллегре казалось, что им очень весело, и она сама была бы не прочь поиграть в снежки.

Весь день прошел в деловых встречах. Ближе к вечеру Аллегра позвонила Кармен Коннорс — только затем, чтобы удостовериться, все ли у нее благополучно. Экономки Кармен не оказалось дома, вероятно, она ушла за покупками, был включен автоответчик. Аллегра оставила сообщение, что звонит из Нью-Йорка и надеется, что у Кармен все в порядке, потом позвонила Элис. На ее вопрос, не возникли ли у Кармен какие-нибудь новые проблемы, не было ли больше угроз, Элис ответила:

— С тех пор как вы уехали, она не звонила ни разу.

Как выяснилось, в ее отсутствие клиенты вообще почти не давали о себе знать. Мэл О’Донован просил передать, что в очередной раз лечится от алкоголизма. Алан оставил на ее автоответчике сообщение с просьбой перезвонить, когда она вернется в Лос-Анджелес, но не раньше. Больше никаких новостей не было.

— Как там в Нью-Йорке? — спросила Элис.

— Белым-бело.

— Ну это ненадолго, — заверила секретарша.

Вероятно, она была права и к следующему дню снег растает и превратится в жидкую грязь под ногами, но пока город выглядел белым и очень чистым.

За ленчем в Центре международной торговли Аллегра встречалась с адвокатом, с которым до этого около года вела переписку и общалась по телефону. В оставшееся до конца рабочего дня время она побывала, на трех встречах — с рекламными агентами Брэма и еще с двумя адвокатами. Затем поспешила в отель на встречу с адвокатом по делу, касающемуся лицензионного соглашения для Кармен. Некая парфюмерная фирма пожелала выпустить духи и использовать в рекламной кампании имя Кармен, но Аллегра не пришла в восторг от этого предложения. Торговая марка не из самых престижных, и Кармен вовсе не собиралась сидеть целыми днями в каком-нибудь универмаге, продавая парфюмерию. Чем больше Аллегра обдумывала предложение парфюмеров, тем меньше оно ей нравилось. Наконец в половине седьмого, совершенно обессиленная, она ввалилась в свой гостиничный номер.