таковую, а… И назвать-то это затруднялся… Не хобби же!

Но! В то же время, специально отрешившись от таких негативных бессознательных ощущений, вдумавшись в суть предпринимаемых усилий, Антон с удовлетворением находил, что расследования подобного рода — это просто менее очевидный, возвышенный уже порядок его профессии — не прикладной её участок, а вроде как теоретический. И мысль, что он не функционер, а исследователь правоприменения на его уже не социальном, а философском уровне, ставила самого Антона на ту ступень самоуважения, где уже не могло быть никаких примесей самообмана — здесь он снова включал бессознательные ощущения и не чувствовал его.

И бог с ним, с шантажом, раскрытия которого требуют обстоятельства… Малой и этот мелочный эпизод босяцкой подлости великодушно включал в общий ход затеянного им исследования человеческой природы с явно возможным открытием то ли ранее неизведанного, то ли вновь появившегося биопсихологического факта. Он был уверен, что шантажист, кем бы он ни был, — существо безмозглое. Он это интуитивно, как всецело погружённый в тему творец, понимал… лучше сказать, чувствовал. И теперь уже хотел разоблачить шантажиста не в преступлении даже, а в полной его человеческой несостоятельности — в его нечеловеческой природе — в отсутствии мозга в голове.

Однако от прямых обязанностей его никто не освобождал, и о них пришлось вспомнить — жрать-то что-то надо, в конце концов, — зарплата нужна. Да и на «исследования» никто денег не даст! В этом плане они как раз — хобби.

Он об этом задумался с практической точки зрения, когда, закончив наблюдение за больницей и двигаясь по улице, проверился несколько раз и обнаружил, что, как и предполагал, за ним тоже велась слежка. Тот самый опер, у которого Малой интересовался пустоголовым самоубийцей, раза три попал в поле зрения Антона. Участковый даже чуть было не рассмеялся… Хотел было раскрыться, подойти к коллеге, хлопнуть того по плечу: мол, чего там, дружище, я всё понимаю!.. Но не стал.

«Хвост рубить» — уходить от слежки тоже не стал, а просто зашёл и заперся в своём кабинете и стал тупо делать свою работу в расчёте на то, что и телефон его тоже уже прослушивают.

Ответ вызывавшего его в неподходящий момент абонента не просто обескуражил — он обезоружил Антона. Участковый с усилием отогнал от себя мысли, связанные с «хобби», с двойным усилием настроил официальную строгость на тупую людскую обыденность — кто-то машиной на клумбу заехал или кто-то дерётся по пьяни — и оказался совершенно не готов с весёлой тональности, с которой его сначала разыграла, а потом радостно над ним посмеялась его новая знакомая Светлана.

Малой даже разозлился… На неё — сначала, но, слава богу, вовремя успел взять себя в руки. Сразу после неё — на себя за нелепости вроде «Главка». В общем, врасплох она его застала. Он мычал и блеял безо всякой брутальной неотразимости в голосе. Но как только прозвучала причина её звонка — приглашение на вечеринку в тёплой дружеской компании, Антон перестал пытаться что-то из себя изображать и выразил такой искрений интерес и согласие, что распрощались собеседники вполне дружелюбно и жизнерадостно.

Светлана при этом и подумать не могла, что энтузиазм Антона основан только лишь на удобном поводе для встречи с Кириллом. Антон даже избавил её невольно от трудных для первого раза лишних разговоров, когда собеседники ещё мало друг друга знают, а потому опасаются спугнуть, ляпнув что-нибудь не то или как-нибудь не так. В реальности же мысли Антона радостно, почти что с визгом, вернулись на избавленное от них ранее поле и дружно, без пауз, стали наперебой предлагать Антону разные способы неофициального, скрытого, допроса Киры на предмет его посещения больницы и цветов медсестре.

И была среди всех других одна, самая приятная на пробу и удобная по форме, мысль, что Кира по своему обыкновению просто вскобелился и решил приударить за смазливой — господи, что в ней такого?… обычная девка!.. впрочем, откуда у него аристократизму взяться во вкусе?… жлоб, он и есть жлоб! — медсестрой.

Возможно, возможно… Даже очень может быть… Но порасспросить с пристрастием этого козла нужно в любом случае… Подпоить и порасспросить. Если не при делах, то будет рассказывать всё — это всегда видно, он любит хвастаться. Если же начнёт вилять…А то и напиваться побоится!.. Тогда всё ясно — трясти его по полной… Как доктора! Нет, стоп… Как доктора не годится — Кира здоровый бугай… Всю жизнь же только мясом, а не мозгами занимался… Их у него и нет, скорей всего… Точно! Они ж ему незачем! Если и были при рождении, то ввиду ненадобности — там всё папа решает — усохли и выветрились из ушей. Ей-богу! Кира же пустоголовым должен быть по всем признакам… Вот уликами его и прижать… Тогда не ему, а он уже платить должен будет. И много платить! В соответствии с платёжеспособностью…

Антон взял лист бумаги — зрительная память всегда сильней! — и составил перечень вопросов и сценарный план разговора. Даже тосты расписал.

И только после этого открыл кабинет и стал принимать граждан с подведомственной территории. Так увлёкся, будучи в приподнятом — от звонка Светланы — настроении, что ничуть не раздражался банальной житейской дрянью и вполне шутливо для себя оценивал каждого жалобщика или подконтрольного условника на предмет наличия в их головах мозгов. Сам не заметил, как начал выстраивать, хоть и игривую сначала, но, в конце концов, вполне серьёзную, некую теорию об отличительных особенностях безмозглых существ. Доктора помянул добрым словом! Жаль его… Ведь если разобраться, Антон не виноват в его смерти. Но… Так и не узнал, а есть ли…был ли у того мозг в черепе.

«Так, стоп! Хватит». Глянул на часы — пора. Холостяцкая служебная квартира хоть и была давно не убранной, но встретила, как обычно, приветливо — без обид. Квартира — женского рода, терпимо переживает мужское лёгкое отношение к чистоте и порядку.

Почистил собственные перья, приоделся, вызвал такси, поехал. Вышел из машины у цветочной лавки, купил букетик без понтов, но со вкусом, встал под фонарём с часами — классика жанра. Пару раз прохожие дамы, вполне интересные и возрастом и видом, оценивающе его рассмотрели. В итоге улыбнулись — обнадёжили. Хотя… И волнения-то как такового не было. Антон даже невольно начал задумываться и анализировать, почему… На первом-то с дамой рандеву!

Из-за мозгов… Вернее, их отсутствия. Вот как идея-то захватила, что всё остальное — даже новая возможная любовь! — кажется ерундой…

Визг тормозов. Антон специально