Протянув руку, она пальцами нащупала на горле женщины пульс — теперь он бился чуточку посильнее, а может, ей только так чудится? Тулак от души надеялась, что ночная гостья выживет. За годы воинской службы она повидала немало ран и раненых и, как всякий опытный солдат, кое-что в этом смыслила. Насколько она могла судить, у этой женщины треснули — а может, и только ушиблены — пара ребер, но вот переломов, как это ни удивительно, нет. С первого взгляда видно, что незнакомка в последнее время недоедала, и это вряд ли поспособствует выздоровлению, но ежели она уже смогла выдержать такие передряги — шанс у нее есть. Качая головой, Тулак невесомо коснулась пальцами уродливого шрама. Бедной девочке уже выпадали испытания и похуже этого — и ничего, выжила.

Вернувшись в кухню, она обнаружила, что Мазаль, весь дрожавший усталости, вовсе даже не прочь прилечь. Старая наемница тяжело вздохнула. Ничего не поделаешь: придется устраивать ему ложе прямо здесь, в кухне, и плевать она хотела на беспорядок! Одно хорошо, подумала Тулак, озирая грязную захламленную кухню, — чистая, густо настеленная солома надежно укроет липкий от грязи пол, а так — хуже, чем есть, эта кухня уже не станет.

Она натянула сапоги и, оскальзываясь на раскисшей земле, направилась в амбар. Дождь поливал вовсю, но Тулак все равно никак не могла заставить себя поторопиться. Может быть, потому, что слегка нервничала при мысли о новой встрече с гигантским ящером, хотя и понимала, что бояться глупо. В конце концов, диковинное существо явилось к ней затем, чтобы просить о помощи! Такой поступок волей-неволей говорит о наличии разума и здравого смысла.

— Тулак, старушка, — вполголоса вразумляла себя наемница, — это чудище явно не горит желанием немедля тобой подзакусить! Вот если б еще это не была такая громадина…

Долгое время она просто стояла на пороге амбара, разглядывая эту живую диковину. С той минуты, как она появилась, ящер даже ни разу не шевельнулся — он спал глубоким, тяжелым сном, какой порождает смертельная усталость. А все же, размышляла наемница, это существо явно доверяет ей — вон как крепко заснул под чужим кровом! Тулак отчего-то тронуло такое доверие.

Сейчас, при свете дня она могла подробней рассмотреть своего диковинного гостя. Ничего не скажешь, чудная тварь. Но в отточенных линиях могучего тела, в том, как ящер клубочком, по-кошачьи свернулся на соломе, была даже некая безыскусная красота. В тусклом свете, сочившемся из приоткрытой двери, его шкура отливала матовой зеленью, чешуя, сливавшаяся в прихотливый узор, отчасти напоминала змеиную. Впрочем, это сходство было обманчиво: прошлым вечером Тулак прикасалась к боку ящера и убедилась, что на ощупь он теплый и мягкий — совсем непохоже на змей.

Ох, как же она хотела, чтобы этот удивительный, непостижимый гость проснулся! Впрочем, наемница тут же с неудовольствием сообразила, что проснется он наверняка голодным. По счастью, она растила двух упитанных свинок — одну себе в пищу, другую на продажу. То есть так рассчитывала Тулак до ночного визита необыкновенной парочки. Прошлой ночью, не найдя, чем накормить исполинского гостя, она отдала ему одну из свинок — и та исчезла в зубастой пасти с прямо-таки пугающей скоростью. Сегодня подобная участь постигнет, вероятно, и ее сестрицу — и конец мечтам о свининке. А, ладно! Тулак пожала плечами. Все равно кормить этих прожорливых толстушек было одно наказание, так что теперь у нее одной заботой меньше. Но вот что будет после этого есть гигантский ящер? Чем он обычно питается?

Старая наемница испытующе оглядела спящего исполина. Во имя всех адских огней, кто же он такой? Громадина, да и вида жуткого, но ведь явно разумен, более того — Тулак в своей долгой и богатой событиями жизни видала здоровенных мужиков с литыми мускулами, которые умишком и равняться не могли с этим красавцем. Откуда он вообще явился? Что связывает его со странной, хрупкой, едва живой женщиной, которую он принес к самому порогу Тулак?

Сирая наемница отнюдь не была глупа. За годы своей бродячей жизни она много раз видела Завесы и знала, что они окружают всю Каллисиору. Пускай себе жрецы твердят, что это, мол, пределы мира, — Тулак с ее воинским опытом не верила им ни на грош. Она слышала все байки, что рассказываются у костра в долгие часы ночной стражи — о диковинных, часто ужасных пришельцах, которые словно свалились в Каллисиору… откуда? Что интересно, в эти дни подобные россказни повторяются все чаще и становятся все страшнее. Совпадение? Тулак думала иначе.

Почти всю жизнь она изнывала от желания узнать, что же лежит за этими пугающими водопадами силы и света. И сейчас, стоя посреди стылого и затхлого амбара и глядя на неведомое создание, она ощутила, как просыпается в крови все тот же нетерпеливый зуд — зуд, который, чудилось прежде, угас навечно. Ощутила, как черный, невыносимо тяжкий покров старости, отчаяния, собственной ненужности, который так долго пригибал ее к земле, ныне соскользнул с ее плеч и растаял бесследно. Быть может, это и есть ее последний великий шанс? Вожделенная возможность закончить жизнь в гуще самого восхитительного приключения? Уйти в мир иной в бою, как положено воину? Ох, если бы так!

— Что бы здесь ни происходило, — вслух поклялась Тулак, — я желаю в этом участвовать — даже если это окажется моим последним желанием.

И в этот миг позади нее прозвучал негромкий, слабый голос:

— Помоги мне, пожалуйста…

Загадочная женщина проснулась и решилась выйти из дома. И в этот миг исполинский ящер открыл глаза.

Барсиль скучал во внутреннем дворе Цитадели, возле завернутого в холст тела жены торговца. Он ожидал, когда из дальнего конца Пределов, где размещались конюшни, пригонят повозку — тогда он увезет труп и захоронит на кладбище за городскими стенами. Ругаясь вполголоса, гвардеец натянул пониже капюшон, чтобы хоть как-то спастись от ледяного дождя. Эх, не везет ему сегодня! Вся грязная работенка свалилась на его плечи. Это же, в конце концов, несправедливо!

Во-первых, ему поручили избавиться от женушки торговца и ее отродья. Убийство как таковое Барсиля ничуть не смущало, не волновало его и то, что будущие жертвы — хрупкая женщина и крохотная девчонка. У Барсиля хватало ума предпочитать такую легкую работенку драке, например, с плечистым разбойничком, да еще вооруженным боевым топором. В одном ему только не повезло — в самый неподходящий момент явился святоша Гальверон и изгадил все дело. По счастью, Барсиль успел прикончить женщину, но ведь этот мягкосердечный болван упустил девчонку, и она точно растворилась в воздухе… хотя у Барсиля на этот счет имелось свое мнение. Вроде бы вместе с лейтенантом он обшарил всю Цитадель от башен до казематов, так что паршивка просто не могла уйти… разве что с помощью самого Гальверона. Да только кто окажется во всем виноватым, если иерарх узнает правду? Да уж конечно, не этот сопливый офицеришка!

И в довершение всего — как будто Барсилю и так не выдался нелегкий денек — треклятый лейтенант приказал ему устроить убитой женщине достойное погребение. Барсиля так и подмывало возразить: почему, мол, я? Я ведь ее убил, верно? Вот пускай кто-нибудь другой ее и хоронит.