Следующим камнем, который я намерен был пошевелить в этом городе, являлся аббат, ныне кардинал да Скалья. Имя, известное мне от двух людей: от отца и от аббата Марка. Настоящая глыба в мире Ватикана, бывший кардинал-камерленго, отвечающий за государственные доходы Ватиканского двора, ныне Государственный секретарь Святого престола. В восьмидесятые он служил в Банке Ватикана и был в списке людей, с которыми контактировал мой отец незадолго до террористического акта на площади Святого Петра.

Учитывая то, что в те дни да Скалья был просто аббатом, такой контакт выглядит более чем подозрительным.

Как я узнал, какой именно камень переворачивать дальше? Очень просто, господа, очень просто.

На самом деле, открытый визит к барону Карло Полетти… я не возлагал на него особых надежд, такие люди просто так не раскалываются. Моя цель была пугнуть его и заставить звонить своим подельникам и друзьям. Разговоры эти, состоявшиеся сразу после моего визита в римский дом барона, перехватила система Невод, лучшая в мире система подслушивания и глобального шпионажа. Их перевели (с латыни) и расшифровали, а потом передали мне по Интернету. Файл с записями разговоров был разрезан специальной программой на две части и был помещен в двух разных хранилищах с двух разных компьютеров, – а я выкачал их, сшил и прослушал. Если британцы и смогут найти обе эти части и понять, что с ними делать (а «Эшелон» тоже не дремлет, и это надо постоянно помнить), – у меня будет фора по меньшей мере несколько дней.

Ах да… Еще одна новость. Молодой контр-адмирал Мануэле Кантарелла оказался жив! А в машине – в его машине! – погиб не кто иной, как кардинал Коклевский, епископ Чикаго. Как он оказался в той машине, Богу весть, и что это значило, тоже ведомо одному лишь Господу. Скажу только одно – я видел этого человека мельком рядом с бароном Полетти, и он показался мне похожим на постаревшего уличного бандита.

Визит к кардиналу-камерленго был более чем опасен: Ватикан суверенное государство, и в нем меня могут на законных основаниях схватить и сделать что захотят. Для того чтобы немного обезопасить себя, я решил максимально сократить время, которое будет у кардинала для принятия решения.

У меня было два места на выбор, где можно оставить машину. Площадь Иоанна Двадцать третьего или Порта Кавальери рядом с железнодорожной веткой, ведущей в Ватикан. И там и там – не протолкнуться от туристов, стоят туристические автобусы, потому что на территории Ватикана стоять им негде. Нечего и думать о том, чтобы в такой толчее выявить, кто еще здесь есть. Плюсом является то, что никто не вычислит и меня.

Машину я оставил на Иоанна Двадцать третьего, едва не разорившись на парковке – цены на парковку в центре Рима совершенно немыслимые. На мне была монашеская сутана с прорезью на боку, чтобы быстро достать пистолет. Монах рядом с Ватиканом – что может быть более логичным?

Я осмотрелся по сторонам – надо было как-то подстраховать себя. Все необходимое для этого я уже купил, оставалось найти добровольных помощников…

Дети.

На площади они были столь же привычны, как голуби. Дети беженцев из Сомали, цыганята… кого только нет. Каждый занимался своим делом: кто-то продавал освященные образки Девы Марии по пятьсот лир за штуку при себестоимости в сотню лир, кто-то торговал открытками с видами Рима и прочими немудреными сувенирами, кто-то набивался в самодеятельные экскурсоводы, а кто-то присматривался к карманам прохожих, причем, замечу, совершенно без ведома оных. Заметил я и то, что в разных районах площади работали разные группки пацанов и на чужую территорию они не вступали.

Переместившись так, чтобы мне было видно площадь, я набрал номер телефона, по которому не далее как вчера звонил барон Карло Полетти. Говорил он по этому телефону ровно двадцать одну минуту, после чего сделал еще три звонка – шесть, четыре и четыре минуты. Отдавал распоряжения своим подчиненным, это не особо интересно.

– Я слушаю…

Грубоватый голос, итальянский акцент.

– Нам нужно встретиться, господин кардинал, – по-итальянски сказал я. Познания мои в итальянском были довольно скромными, но нужные фразы я заучил вчера.

– Кто говорит? Откуда у вас этот номер телефона?

Слава современным технологиям, позволяющим автоматически переводить с голоса…

– От моего отца. Я князь Александр Воронцов, сын капитана 1 ранга Владимира Воронцова…

Трубка заткнулась.

– Я в Риме. Нам надо встретиться, и как можно быстрее. У меня есть информация для вас.

Снова молчание.

– Кардинал, я не уеду из Рима, пока не встречусь с вами.

– Хорошо, – решился кардинал. – Где и когда?

– Прямо сейчас. Не в Ватикане.

– Хорошо… Институт Святого Сердца на Виа Консилиационе. Справа.

– Я знаю, где это. Вас пропустят.

– Я в аэропорту. Буду через час.

– Скорее через два, – поправил меня кардинал. – Вы, вероятно, не знаете про римские пробки на улицах…

– Через два. До встречи.

Два часа я ждать не собирался…

Какой-то пацан пробегал мимо, я ухватил его.

– Нехорошо воровать, сын мой! – наставительно сказал я.

– Я не воровал, отче! – взмолился отрок и что-то ловко отправил ногой под днище стоящего рядом туристического автобуса. Этот бы талант да проявлять на футбольном поле…

Я достал купюру. Новенькую, хрустящую. Сто рейхсмарок.

Глаза пацана расширились.

– Настоящая?

– Вполне. Друзья есть?

Пацан что-то крикнул на своем языке…

– Вон там улица, видите?

Цыганята закивали.

– Держите!

Я раздал каждому по мощной петарде.

– Идите туда. Если я не появлюсь через час, начинайте хулиганить. Если вы увидите, как меня выводят из здания или как я выхожу с другими дядями, стреляйте прямо в нас этими штуками. Пусть кто-то из вас зайдет с заднего двора на Сент-Анджело и тоже смотрит, хорошо? Через час, поняли?

Один из цыганят почесал голову.

– У нас нет часов, дядя.

Вот черт… Об этом я и не подумал.

Расстегнул ремешок «Люминокса», снял с руки часы, протянул их старшему.

– Держи.

Цыганенок ловко схватил часы. У «Люминокса» известная репутация, для пацана это как дар небес.

– Все поняли?

– Все. А деньги, дядя?

– Я же дал. Это на всех.

– Тогда двести, дядя.

Вот вымогатели. Я достал еще купюру, тотчас сменившую владельца.

– Сделка?

– Сделка, дядя. А ты бандит?

– Нет, я священник.