Разумеется, после того, как мы разместились в гостинице, нам захотелось прогуляться по городу. Первая деловая встреча нам предстояла на следующее утро, а до того мы были абсолютно свободны. Было пасмурно, вечерело, шел мелкий дождик, но это не могло остановить наше любопытство. Несмотря на погоду, город выглядел ярким, цветным и очень красивым. В нем было что-то ненастоящее, почти сказочное: резкие очертания соборов, старинные дома, скверы, забранные в чугунные решетки. На тротуарах не было луж. Вода стекала с них, убегая в часто попадающиеся сливные люки. Народу на улицах было много. Все были хорошо одеты, лица уверенные, спокойные. Повсюду было множество магазинов и ресторанов. В магазинах было мало людей. Привычных для нас очередей не было вовсе. В ресторанах же было шумно и людно, но свободных мест хватало везде.

Мы прогуляли под дождем часа два, после чего я робко предложил зайти куда-нибудь и выпить по кружечке пива с сосисками. Предложение не вызвало возражений, и мы вошли в ближайший ресторанчик, где нам показали свободный столик. Гардероба не было. Все вешали свои плащи на вешалки, которые стояли повсюду. Никто не обращал на нас никакого внимания, и мы постепенно расслабились. Я предложил выпить за то, чтобы эта наша поездка не оказалась последней. Мою мысль поняли и поддержали. Потом мы начали обмениваться впечатлениями. Говорили между собой тихо, и этим, пожалуй, больше всего отличались от других посетителей ресторана. Перекусив, вернулись в гостиницу, где я долго не мог заснуть, а когда сон все же пришел, то вместе с ним появились видения. В них я видел волшебный город, в котором жил всю жизнь.

Утром мы все встретились в крохотном ресторанчике гостиницы и были приятно поражены тем, что во всем мире называется шведским столом. До того это понятие нам было неведомо. Было очень вкусно. На протяжении всей поездки по этой стране завтраки превратились для нас в маленькие пиршества. Потом нас повезли на совещание в какой-то офис в центре города. За большой стол в форме буквы П уселось человек двадцать. Мы оказались во главе стола. Представительный мужчина из числа хозяев произнес вступительную речь. В ней он выражал удовлетворение тем, что деловые и торговые отношения между нашими странами постепенно восстанавливаются. Приводил цифры дореволюционного, довоенного и послевоенного товарооборотов, говорил о традиционной дружбе между нашими народами. Я же в это время, наоборот, вспоминал о русско-шведских войнах времен Петра Первого и Карла Двенадцатого. Воспоминания эти, конечно, были не ко времени, что тоже пришло мне в голову вместе с мыслью о том, что с тех пор мы, кажется, больше не воевали никогда.

Серега, как руководитель нашей делегации, выступил с ответной речью. Это был его первый опыт в таком амплуа, и он заметно волновался, но мне кажется, справился с задачей на «отлично». В своей импровизации он говорил о том, что СССР – огромная страна, имеющая большой рыболовный флот на многих морях, добывает достаточно много морепродуктов, но все же в потреблении рыбы на душу населения мы сильно отстаем от развитых стран.

Наша задача – дальнейшее повышение благосостояния граждан страны, в том числе, путем увеличения добычи и производства рыбы ценных пород. Цель нашего визита в вашу страну – расширение добрососедских отношений и ознакомление со шведскими рыбозаводами с тем, чтобы перенять их передовой опыт и использовать его на благо нашего народа.

Официальная часть на этом закончилась. Наши хозяева, забыв о нас, занялись обсуждением маршрута поездки. Оказалось, что почти все, сидевшие за столом, вовсе не чиновники, а владельцы или представители тех самых рыбозаводов, которые нам предстояло посетить, то есть мы все это время сидели за одним столом с самыми настоящими акулами империализма и сами этого не заметили. В конце концов нас отправили обедать, а когда мы вернулись, на столе лежал четкий план действий, расписанный буквально по минутам. За семь дней нам предстояло посетить двенадцать рыбозаводов по всей стране. Их владельцы обеспечивали все переезды, передавая нас из рук в руки как по эстафете. Все было продумано четко и соответствовало нашим пожеланиям.

Началась поездка по стране, и мы сразу поняли, что допустили принципиальную ошибку, пойдя на то, чтобы осмотреть как можно больше предприятий. Мы все время были в дороге и на ознакомление с производством имели совсем немного времени. Однако кое-что полезное мы для себя все же выяснили. Прежде всего, стало ясно, что ничего принципиально нового для нас на этих заводах не делалось, то есть, в своих рассуждениях мы были на правильном пути. А второе, не имевшее непосредственного отношения к нашим делам, просто поразило. Дело в том, что большинство из увиденных нами рыбозаводов занималось только разведением мальков, которых никому не продавали, а просто выпускали в верховьях рек. Оказалось, что платит за это государство из своего бюджета, пополняемого, в том числе, и налогами, которые платят рыбаки. Откорм же рыбы на заводах ведется только в научно-экспериментальных целях. Ее себестоимость ниже, чем выловленной, но продаже она не подлежит, так как это может подорвать благосостояние большой социальной группы населения – рыбаков, которые традиционно с незапамятных времен заняты этим промыслом. Когда же я в лоб задал вопрос о том, зачем вообще они строят и эксплуатируют рыбозаводы, мне очень серьезно и толково разъяснили: «Мальков разводят в крупных масштабах с тем, чтобы в реках было много рыбы, а то, что она уходит в моря и достается там не только шведам, так это не беда. Рыба нужна всем. Но при нынешних темпах роста лова скоро, лет через пятьдесят, рыбы в морях и реках может стать недостаточно. Вот тогда заводской откорм и будет использован».

Вот тебе и капитализм. Может у них и Госплан есть? Но Госплана здесь не было, а было какое-то устоявшееся равновесие, которое никто не спешил нарушить, а наоборот, бережно сохранял. Нам бы такую стабильность. Вот сменится у нас очередной генеральный секретарь или, скажем, председатель КГБ. Куда ветер подует – один Бог знает или черт. Они ведь даже помыслить не могут, что вся наша затея связана не с тем, чтобы рыбы у нас в стране стало больше, а лишь, чтобы были дополнительные средства для финансирования внешних операций КГБ. Но мысли эти следовало держать при себе и понимать при этом, что о такой долговременной стабильности нам и мечтать не следует.

Хозяева вели себя очень радушно. Они наперебой кормили и поили нас, предоставляли бесплатный ночлег в маленьких и уютных домиках при заводах и категорически отказывались брать с нас деньги. Все это выглядело очень искренне и естественно и никак не походило на какие-либо козни или происки. Да и с провокациями было как-то слабовато. В последний день визита шведы устроили небольшой банкет в нашу честь. В маленьком зале деревенского ресторанчика собралось много народа. Большинство из них не имели никакого отношения к делу, но усердно поднимали рюмки за наше здоровье и стремились вручить нам какие-нибудь местные сувениры. Даже Андрей и Виктор, уж на что подкованные товарищи, и те согласились с нами, что все это делалось совершенно искренне и без всякого злого умысла. Как могли, мы поблагодарили всех за гостеприимство. Добавить что-либо к этому или ответить тем же мы все равно не могли.

В это время мы уже находились вблизи границы с Норвегией, куда лежал наш путь. Наши шведы созвонились по телефону со своими норвежскими коллегами, которых хорошо знали, и те приехали за нами в гостиницу. Поразила простота пограничного контроля. По нашей просьбе машина остановилась у маленькой полосатой будки, обозначавшей границу. Из нее вышел человек в форме, который мельком глянул на наши паспорта и очень удивился, когда мы попросили его поставить нам штампы в них. То же самое повторилось при въезде в Норвегию, после чего мы попали буквально в объятья к норвежцам. Встреча началась с обеда, который, впрочем, не помешал всем нам составить на ходу план поездки. Наученные горьким опытом, мы просили показать нам всего два завода по их выбору. Норвежцы настояли на трех. Обед продолжался, плавно переходя в ужин. У наших хозяев был большой опыт общения с русскими, в том числе во время войны. Они считали нас братьями по оружию и искренне огорчались, что мы только пригубливаем свои бокалы.