как малолетка впервые оставшийся с женщиной наедине. Это же моя Света. Что не так со мной? Да все не так. Все!

— Держи, малыш.

Света растерянно смотрит. Я же зажимаю язык.

Она отпивает глоток и шикает. Обожглась. Хватаю полотняную салфетку из ящика и промакиваю ей губы. Попутно осторожно дую, чтобы боль стала меньше. Приходим в себя. Когда расстояние между нами остается ничтожно маленьким. Вот эти сладкие губки. Пять миллиметров и все.

Очень хочу поцеловать. Просто изнемогаю. Близко-близко смотрим друг другу в глаза. Взгляд вначале расплывается, но потом все четким делается. Внутри сладко тиски зажимают, потому что вижу, как реагирует. Ей не все равно. Чувствую изломанным сердцем, что Света отзывается мне.

— Больно?

Хрипло выдавливаю, потому что голос осип, как у простуженного. Мы будто в капсуле, в тесной и крошечной. Жар ее тела распространяется. Он окутывает и так сильно горячит, что дальше некуда. На мне яйца можно жарить, даже с пигарками будут.

— Мне пора, Денис, — шепчет она. — Я и так, кх-м. Пф-ф-ф. Я задержалась.

— Когда увидимся? То есть договорим обо мне. Черт возьми! О ремонте короче.

— Я не знаю. Позвонишь?

— Когда? Завтра можно?

Глава 36

— Света, здравствуй, — мать, как всегда, разговаривает со мной тоном разжалованного министра, который считает, что все привилегии еще в доступе. — Почему ты к нам не приезжаешь?

— Я занята, мам, — не прерываясь, строчу ответ в электронной почте.

— На родителей времени нет?

— Мам! Ты же знаешь, что у меня проблемы, — откладываю мышку в сторону. Бесполезно теперь что-то делать. Маман оседлала любимого коня. — Что-то случилось?

— Если бы ты почаще звонила, то знала, что папа болен, — раздраженно восклицает. — И медицина у нас дай боже. Без знакомств и денег никуда. Поэтому будь добра оплатить папе лечение. Нам не на кого больше рассчитывать.

— Сколько? — решаю не спорить.

— За две недели сто двадцать. И плюс реабилитация.

— Мам! — сумма не такая большая, но все же мне интересно куда отца кладут. — Может скажешь подробнее? Куда ложитесь? Что будут делать? И почему я раньше не знала? Ты просто ставишь меня перед фактом.

— Санаторий. Папа на нервах из-за тебя. И я, если что, тоже на грани, — в уши врезается истерический вопль такой силы, что отшатываюсь. — Да и желудок пошаливает. Хочу отправить его подлечиться в Кисловодск.

— М-да, — неосторожно бурчу. — На диету бы его посадить неплохо было. В вашем возрасте копчености и жареное крайне вредно.

— Что ты… Что ты сказала? Света, так ли я тебя воспитывала? — повышает голос мать. Трагизм действии. Началось. — Мало того, что мы тебя не видим, так еще и советы странные раздаешь.

— Мам! — останавливаю ее. — Я пашу, чтобы вам нормальную жизнь обеспечить. Хотя, уж извини, скажу, что можно было бы тебе и папе подработку найти. Не говорю идти впахивать, но если потрясти знакомых, то интеллигентную работу в присутственных местах вполне могли подобрать. Ты пойми, мне не жаль денег, просто вы с ума уже сходите от безделья.

Я не хочу обидеть родителей. Конечно же нет. И денег не жаль, но можно же разнообразить свою жизнь как-то, совместить приятное с полезным. Они уже долгое время дома, ходят только на выставки, спектакли. Ведут полу-светский образ жизни, что им откровенно мало. У матери много подруг, которые заняты на службе, но она упрямо не идет никуда. Глядя на нее и отец присел. Странные они, ей-богу. Последние полгода раз в месяц направляю сумму на карту, но аппетиты возросли, а я сейчас не в лучшем положении.

— Свет, а ты себе мужчину подыскала?

— Мужчину? — вскакиваю с кресла, как ошпаренная. Это здесь причем вообще? — Он что шарфик, который нужно к пальто подбирать? Искать в коллекциях определенный цвет и фасон?

— А почему бы и нет, — вновь в ухо льется менторский тон. Мать опять взяла себя в руки. — И не разменивайся, Светлана. Уже стреляный воробей, должна понимать почем фунт лиха. Не просчитайся в это раз. Любовь уже была! Теперь же нужно искать спокойствие и финансовую обеспеченность. Поверь!

Шмякнуть бы трубой о стол, но не могу. Воспитание-с! Твою мать-то. Набираю воздуха в грудь и цежу.

— Денег перечислю. Мужика нет. Разберусь со всем сама. Всего хорошего, мама.

— Вот хорошо, что ты не родила, — вдруг рубит она. — Такая же хамка была бы.

Все же шмякаю. Просто придавливаю трубу к столу. Зараза, а не мать. Полчаса хожу, усмиряю дыхание и привожу в порядок нервы. Не хочу думать больше, иначе так накручу, что взорвется все к чертям. Стук в дверь выбешивает напрочь.

— Кого там несет?

— Свет, не сердись, — в кабинет сначала пролазит огромный букет, а потом залазит Люба. — Вот принесли. Курьер. Красотища, да?

— Кто это?

— А я знаю? Вот конверт. Так… Самой красивой. Что за банальщина? — смешно сморщивает нос.

— Люб, ну не лезь, — выдираю конверт. — Не тебе же.

— Ой, все! — падает в кресло и обмахивается. — Что случилось? Ты кипишь вся.

— Да-а-а… Не обращай внимание. Извини. Навалилось все разом. Я не знаю, как вывезти.

Люба кивает. Хорошо, что она не обижается, а то мне уже стыдно за перепады настроения. Примирительно трогаю ее за руку и пожимаю.

— Пошла я, Свет. Там заключительную работу принять надо. Потом разом отчитаюсь за ремонт. Завтра едем в шоу-рум?

— Конечно. Заодно некоторых поставщиков встретим, обговорим детали поставки.

Любаша уходит, но видимо сегодня день сюрпризов не заканчивается, потому что в дверях она сталкивается с разъяренной теткой. И эта тетка моя бывшая хозяйка. Та, от которой клиентура плавно перетекла в мой бутик.

— Ах, вы ж сучки! — толкает она опешившую Любашу на пол. Та ойкает и неловко подвернув ногу падает. Бросаюсь на выручку, но добежать не успеваю, потому как в волосы впивается огромная ручища. — Я вам сейчас разнесу поганую лавку. Брехушки, обманщицы.

— Пусти, сумасшедшая, — выдираю клок волос, но вырываюсь. — Что тебе нужно?

— Вы лишили меня заработка? — бабища начинает все крушить в кабинете и разносить в прямом смысле слова. — Я тебе этот сраный ремонт снова сожгу, загребешься фасад красить!

В стрессовой ситуации соображаю быстрее. Моментом доходит, слово «снова». Значит из-за этой сволочи пострадал Денис, значит из-за нее у меня такие проблемы с бутиком. Ах, ты-ж тварина. Собираюсь внутренне яростно и точно. Та мямля Светка, которая была больше не существует, теперь я другая.

С воплями раненого бизона прыгаю на тетку и сваливаю. Забираюсь сверху и молочу руками-ногами, таскаю за волосы и царапаю. Драться никогда не умела, но в этот миг