— Какой-то очень уж всеведущий мохнатик, — пробурчал я себе под нос, мрачно представляя, как держу котяру за отсутствующий хвост и задаю вкрадчивые вопросы в духе «НКВД ищет шпиона». И вот после этих моих слов тур возмутился и сказал:

— Да он тебе шкуру спас, Сахарок! Нет, точно надо тебя женить, чтобы всякая дурь из башки выветрилась!

— Чего?! — вскричал я. — Щас рога пооткручиваю, антресоль ты рогатая!

С трудом объяснив туру, что такое эта загадочная «антресоль», я настоял на продолжении рассказа. Харрами Канкадиэль с трудом, но вспомнил, в чем была главная слабость хайверсов древности, и уже собирался навестить жрицу белых моркотов на предмет артефактов и «добровольной» помощи спасателям, когда нелегкая принесла в Дом белых сами уже знаете кого. Лендерра появилась очень вовремя. После сцены моего общения с шицугехай у заинтересованных морд не осталось никаких сомнений в подлости мира. На этом моменте рассказа прозвучала вторая сентенция о браке, способном вправить мозги одному хвостатому моркоту, а также защитить от подобных приключений. За что тур получил мягкой циновкой в наглую морду.

Так ничего и не придумав, троица зависла. А потом все получилось как-то само собой. Харрами все-таки испарился, пообещав привести Ходящую, у которой не могло не быть решения проблемы. Горотур мучительно пытался решить, как незаметно подойти ко мне сзади, а некая ушастая вновь показала главную черту своего характера. Совершенно молча (я же приказал ей заткнуться) она преспокойно подошла к трону и изобразила энтомолога от народа. В роли редкостно дурной бабочки оказался я. Пока мое величество сползал с меча, тур опомнился и включился в праздник. Смачно рассказав, какое он получил удовольствие, обнимая и тиская мою тушку, Горотур мечтательно порадовался за моею будущую жену, которой достанется такое ладное тельце. Вот же кому-то счастья подвалит! Ну, что с ним делать, а? Пришлось отбить руку, пытаясь достучаться до рогатого, закатившего глаза от восторга. Стучать пришлось по лбу, кстати, вытянувшись на цыпочках, м-да. В тот момент я почувствовал себя маленьким и легким ежиком. Пни — и нолети-и-и-иг…

Так вот, харрами, который Канкадиэль, привел жрицу в самый важный момент. Да еще и заставил ее прихватить один из артефактов, посвященных силе Суинаски, Владычицы Пустоты. По словам тура, аргументы, нодвигшие Ходящую на сотрудничество, ясно читались на ее одежде — котяра не стеснялся в посулах и обещаниях быстрой расправы. Ну а дальше все было делом техники и сильных лап одного рогатого типа. Жрица со скорченной мордой добила братца призрачным кинжалом, а харрами в награду свернул ей шею, чтобы исключить в будущем истерики с местью и искоренением меня любимого из этого мира.

— Чтобы не кончить, как она, тебе срочно надо жениться, — с умным видом добавил Горотур, маскируясь под мудреца и философа, но у него это получилось с трудом. Попробуйте сами болтать с умным видом, когда на вашей шее пытаются найти место для удавки… Я не нашел, однако.

Вот это я понимаю! Занимательный кордебалет получился. Я не мог не задать вертевшегося на языке вопроса:

— А кто штопал мне карму и паял ауру?

— Чего? — привычно затупил рогатый.

— Кто меня лечил? — более доходчиво спросил я.

— Так котяра постарался, — тур неопределенно хмыкнул.

— Ну, прям находка, а не кот, — проворчал я с долей скептицизма в голосе. — Настоящий Матроскин, унитаз тебе в «запорожец»… Молчи! Все равно не буду объяснять!

Последнее пришлось сказать туру, в глазах которого вновь загорелось любопытство. Слово за слово, и я опять услышал угрозу свадьбой. Вот и выдал коронную фразу. По-моему, ее надо было сказать еще в первый раз. На нее, как на пароль, распахнулась дверь комнаты, где я еще недавно валялся скучной тряпочкой, и вошли два типа, завершившие своим присутствием картину «Три недобогатыря». Точнее, один перебогатырь и два недо… Харрами и Тристания с интересом уставились на меня, а потом переглянулись. Я недовольно проворчал:

— Ну, и? Где цветы, фанфары, бурные овации? Я вернулся, встречайте!

— Я рад, светлячок, — искренне ответил котяра, смутив меня таким подходом. Не привык я ни на Земле, ни здесь, чтобы обо мне реально заботились и переживали. Тристания тепло улыбнулась, но промолчала. Я сердито спросил, глядя на эльфийку:

— А ты чего рыбу изображаешь? Сказать нечего?

Она развела руками и попыталась что-то ответить на языке жестов. Через пару минут и несколько истеричных всхлипов трясущегося от смеха харрами я догадался, в чем дело. Ведь моего приказа молчать никто не отменял, и шицугехай послушно не размыкала рта. Я величественно разрешил остроухой говорить, на что тут же мне ответили:

— Блин, челюсти сводит! Вот же ты гад, Сахарок… Ой, прости, хозяин.

Сделав вид, что так и надо, я перевел взгляд на тура и уже хотел поинтересоваться планами на будущее, как заметил краем глаза стремительное движение, а затем блеск металла. Тело, зажившее своей жизнью, стремительно извернулось, уходя с траектории удара, раздалось изумленно-яростное шипение харрами, коротко вскрикнула эльфийка, натурально икнул мирно присевший на корточки пару минут назад Горотур, у которого перед левым глазом застыло острие меча. Я оторопело проследил взглядом полосу металла и с нехорошим ощущением в животе увидел рукоять оружия в руке Тристании. Бледная эльфа с искренней и теплой улыбкой на лице пыхтела, даже не пытаясь вывернуться из захвата, в который ее схватил котяра. Было видно, что достаточно небольшого усилия, чтобы заломленная левая рука ушастой с треском обрела дополнительный сустав.

— Да ехидну же твою в утконоса душу мать, — прошептал я, окончательно перестав что-либо понимать.

Харрами с интересом шевельнул мохнатыми ушами, явно запоминая перл, а затем буднично так сказал:

— Ты на ауру ее глянь, светлячок. Она ведь и в тронном зале нас не спросила, просто проткнула тебя, и вся недолга. С ней явно не все в порядке, хайверс.

Я вдруг понял, что прекрасно знаю, как это делается. Долгий тесный контакт с душой Пармалеса не прошел даром, судя по всему. Энергетический образ эльфийки был вполне рентабелен. Но не везде. В области головы полотно желто-сиреневосиних пятен было аккуратно разорвано, а в дыре уютно светилось нечто темно-фиолетовое в черную крапинку, словно паразит, присосавшийся к жертве. Память анкха моркотов подсказала, что это наведенная программа действий, запитанная на конкретный образ. А раз эльфийка упорно кидается на меня, то навели ее понятно на кого. Это кто же так поиздевался над ушастой? И где? Надо ведь не просто подойти и руками там изобразить шарлатанство. Такое внедрение требует тесного продолжительного контакта, долгого пребывания мага рядом с намеченным убийцей.

Словно что-то подтолкнуло под руки. Мои ладони засветились красно-синим светом, и я положил их на виски Тристании. Встревоженно заворчал тур, но его остановил окрик кота:

— Не мешай! Он все правильно делает!

Я вскинул голову и увидел сосредоточенный взгляд харрами. Канкадиэль ободряюще усмехнулся и подмигнул. А потом я увидел себя скачущим по хвойно-хвощевому лесу на чешуйчатом псе. Рядом, на такой же зверюге, неслась Родерия, которая всем своим видом выражала злое недовольство. Через секунду я понял, что смотрю на мир глазами Тристании. Тэк-с… Вот и ладненько. Совместим приятное с полезным. Сейчас узнаем, что эта ушастая думает обо мне любимом. А заодно — кто же так подшутил надо мной и моей шицугехай…