пришел конец, когда Матвей схватил меня за ноги, не оставив попыток заехать ему в челюсть.

— Хватит, — озлобленно рявкнул он. — Лазареву своему спасибо скажи. Собрание акционеров «РМП» перенесли, и он явно к этому причастен. Олег не позволит ему тянуть время.

Я остановилась, тяжело дыша. Большой разницы в том, умру я с пальцами или без для меня в общем-то не было. И если кому и говорить спасибо в сложившейся ситуации, так это Земскову, Матвею, и иже с ними.

— Ненавижу тебя, — прошипела, но он лишь скривил губы в полуусмешке-полуоскале.

— Всегда пожалуйста, Евик. Рыжий, давай успокоительное

Беззубый, чьи волосы точно не были рыжими, вызывая недоумение о причинах появления у него подобного прозвища, усилил захват, сжав горло сильнее. А когда я попыталась сделать новый вдох, у моих губ оказалось стеклянное горлышко бутылки, больно стукнувшее о зубы. Через мгновение рот обожгло травянистым привкусом алкоголя, попавшим не в то горло и заставившим надсадно закашляться.

В висках болезненно стучало. Абсент показался мне насмешкой судьбы. Именно его мы пили с Аллочкой тогда, когда я убивалась по поводу расставания с Матвеем. И я вынуждена пить его теперь, когда он с кашлем проливался в горло, попадая в нос, вызывая приступы тошноты.

— Сама, — с трудом прохрипела я, поняв, что иначе просто захлебнусь и, как ни странно, Беззубый ослабил хватку, видимо, поняв, что такими темпами, я все равно больше проливаю, чем пью.

Я глубоко вдохнула спасительный кислород, стараясь унять дыхание и сердцебиение.

— Ну, давай сама, — усмехнулся Матвей, но мои ноги не отпустил, продолжая удерживать в захвате.

И Рыжий, который не рыжий, а Беззубый, подал мне тяжелую бутылку с ярко-зеленым содержимым, которое мои слезящиеся от кашля глаза и правда идентифицировали как абсент, коего в стеклянной таре было больше половины.

Снова глубоко вдохнула и выдохнула. Отодвинулась от брезгливо отпустившего меня Беззубого, успевшего вместе со мной облиться абсентом. У меня весь ворот блузки был мокрым и прилип к груди. Его же белая футболка пестрела зелеными каплями.

За окном сгущались вечерние сумерки, касаясь мебели золотистыми лучами и делая обстановку вокруг какой-то сказочно-нереальной. Вообще все вдруг показалось мне каким-то не настоящим, словно игрушечным, даже собственная жизнь вдруг стала не такой важной и существенной, как за мгновение до этого. Только адреналин все еще стучал в висках.

И под настороженными взглядами похитителей, понимая, что отвертеться все-таки не получится, я с обреченностью сделала из горлышка бутылки несколько глотков.

Пряно-травянистый вкус и запах алкоголя почему-то напомнил мне о столь же пьянящем и сводящем меня с ума аромате Дэна.

И, кажется, после этого мое сознание все-таки дало сбой.

12. Забвение

Несколько часов спустя.

— Евочка, может скорую вызвать?

Пошатываясь, стоя грязными босыми ногами на сверкающем чистотой сером керамограните подъезда Лазаревского дома, я смотрела, как сонная вахтерша Ирина выбежала из-за своего стола, отбросив в сторону сканворд.

Укатившийся карандаш, которым она до этого вписывала нужные буквы в пустые квадратики, свалился на пол с грохотом, почему-то показавшимся мне оглушительным. И с глаз окончательно спала мутная пелена.

— Не надо скорую, — рассеянно пробормотала я, отчего-то охрипшим голосом, не имея ни малейшего представления о том, как вообще здесь оказалась.

Сильно хотелось пить. Казалось, что каждая мышца в теле ноет от напряжения и я с трудом стояла на ногах. Верхние пуговицы испачканной блузки были оторваны, оставив после себя дырки с неаккуратно торчащими нитками, как и половина правого рукава. Цвет юбки, еще позавчера бывшей светло-бежевой, сейчас трудно поддавался определению.

— Точно? — переспросила она неуверенно, ни на секунду не прекращая сочувственно качать головой. — Тогда ключи возьми. Денис оставил. Сказал отдать тебе, когда ты вернешься.

Лазарев верил, что я вернусь. А я не верила. И до сих пор не понимаю, как мне это удалось.

— Точно, — эхом повторила я. — Давайте ключи.

Вахтерша торопливо вернулась к своему столу и, со звоном покопошившись в его верхнем ящике выудила оттуда знакомую связку, которую я сама передала ей только позавчера утром. А кажется, будто с того момента целая вечность прошла.

Ключи приятной прохладой легли в мою протянутую ладонь, оказавшуюся исцарапанной и грязной, и я, благодарно кивнув, поднялась наверх по ступенькам, с трудом переставляя ноги.

Открыла входную дверь квартиры, которую открывала до этого сотни раз за прошедший год, без преувеличения самый счастливый в моей жизни.

Внутри было тихо, темно и пусто. На зажженный в прихожей свет отреагировала выглянувшая из гостиной сонная кошачья морда, проверяющая кто пришел. Заметив меня, Контра подошла поближе, с интересом понюхала пальцы на моей правой ноге. Фыркнула, чихнула, тряхнув белесыми усами, и убежала обратно, недовольно дергая пушистым хвостом.

— Знаю, — согласилась я. — Мне тоже не нравится.

В носу, во рту и вообще где-то глубоко-глубоко в самых легких засел противный и въедливый запах гари и копоти, пропитавший, кажется, всю меня с ног до головы.

Прошагала в ванную, оставляя на светлом ламинате темные следы, скинула грязную одежду на пол и вошла в душевую кабину, встав под струю еще не успевшей согреться воды. Почти не ощущала ее температуры, настолько хотелось смыть с себя следы пребывания в доме, который я каким-то непонятным образом сумела все же покинуть.

Собственная память почему-то не давала мне доступа к тому моменту, как я вышла оттуда, предпочтя утаить его где-то в темной глубине сознания, как и воспоминания о том, каким образом я добралась до дома Лазарева.

Вскоре вода, стекающая по моему телу, стала теплее, но это ничуть не помогло расслабить напряженные мышцы, и я подставила под ее струи лицо и волосы, облепившие темной паутиной шею и плечи.

Отогнала апатию и ощущение странной зияющей пустоты внутри. Жесткой мочалкой терла и без того исцарапанную и саднящую кожу, будто желая стереть отпечатки чужих пальцев, оставившие несмываемые следы-синяки.

Втянула воду носом и ртом, чтобы оттуда, наконец, вымылся горький и удушливый аромат гари и дыма. Выплюнула, закашлявшись. Едкий запах, кажется, вместе с травяным привкусом абсента впечатался прямо в мозг, не желая оттуда выветриваться. Хотя состояния алкогольного опьянения я не чувствовала, координация была нормальной, а сознание, за исключением отсутствия в нем воспоминаний о последней паре часов, казалось донельзя ясным.

За шумом воды не услышала щелчка дверного замка и тихих шагов, а резко открыла глаза лишь тогда, когда Денис оказался в ванной. В темно-синем деловом костюме, белой рубашке с парой расстегнутых верхних пуговиц у воротника и отсутствующим галстуком. Он стоял напротив, глядя на меня внимательно и обеспокоено. Видела, что он