Вор в законе

В 1998 году Дзоциев Владимир Яковлевич познакомил меня с одним осетином, длительное время проживавшим в Ленинграде. Звали его Казбек Дзауров и был он отец- одиночка, один воспитывал восьмилетнего сына, а жену выгнал из- за легкомысленного поведения, как он объяснил позже. Казбеку пятьдесят четыре года, сыну восемь лет. Когда он женился, его жене было двадцать семь, получалось что он был старше неё на девятнадцать лет. Мой отец был старше мамы на семь лет, а мой родной дядя — на двадцать один год старше своей супруги. У меня на малой родине это считалось в порядке вещей.

В гостях у Казбека я заметил преклонного возраста женщину, как оказалось, это была мать нашего хозяина. Выглядела она далеко за восемьдесят и на внешние раздражители, то есть на нас, практически не реагировала. Мальчик Казбека был несколько запуган строгим воспитанием отца, но казался вполне благопристойным для своего возраста и, главное, свободно разговаривал на осетинском языке. Мне это понравилось, и я стал относиться к нему более благосклонно, даже поиграл с ним в Лего, игра в конструктор так называлась. Затем мы втроем вышли в зал и устроились за треножным столом, говорили на русском языке в виду того, что Владимир Яковлевич родного не знал, кроме нескольких нецензурных слов. Выпили, закусили и повели незатейливую мужскую беседу, в ходе которой взаимно изучали друг друга. Через двадцать минут я уже понимал, что наша встреча не случайна, и хозяин нуждается в моей поддержке, а, может быть, и помощи. Насчет моей помощи ему, несомненно, товарищ Дзоциев подсказал.

Но я был совсем не против оказать услугу земляку, тем более он мне начинал нравиться открытым взглядом и откровенной, без прикрас, риторикой. И вот что он мне поведал. В начавшуюся эру перестройки он весь свой наличный капитал вложил в паях с некими армянами в развитие ресторанного бизнеса. Однако, когда ресторан стал приносить хорошую прибыль из- за удачного расположения (рядом не оказалось ни одного подобного учреждения) и кавказской кухни, партнеры перессорились из- за распределения доходов.

А затем его вообще отстранили от управления рестораном. Дальше- хуже, он был унижен и изгнан из ресторана. На мой вопрос, что означает слово «унижен»? Казбек коротко объяснил, что его просто избили и выкинули из его собственного учреждения. Его старый приятель Владимир Яковлевич и предложил ему встретиться со мной, чтобы восстановить справедливость и наказать обидчиков. Теперь все стало предельно ясно- по возрасту Казбек был гораздо старше своих обидчиков. Когда его партнеры убедились, что за спиной их компаньона никого нет, они его просто изгнали, вот и вся арифметика.

— И что ты хочешь, Казбек? — спросил я его напрямик, — вернуть ресторан и компенсировать неустойку?

— Не совсем так, — отвечал Дзауров, — во- первых, забрать свои вложения в развитие ресторана, что составляет двадцать пять тысяч долларов, во- вторых, компенсацию на период моего отстранения, что составляет пятнадцать тысяч долларов. И, наконец, за моральный ущерб и нанесенное унижение хочу получить десять тысяч долларов. Итого- пятьдесят тысяч долларов. А ресторан мне не нужен по одной лишь причине: в моём возрасте я его просто не потяну, потому и хочу забрать причитающиеся мне деньги и отчалить.

С его доводами трудно было не согласиться, преклонного возраста мать и несовершеннолетний ребенок, а он один без единой опоры. Этим же вечером отправился к Ватаеву в ресторан, где подробно изложил ему сложившуюся ситуацию. Салман внимательно выслушал мой рассказ, не перебивал и вопросов не задавал.

— Мне какая выгода? — поинтересовался он, — и какой вообще доход ресторана? Стоит ли овчинка выделки?

— Стоит, думаю, — отвечал я, — но более подробно о доходах ресторана может рассказать сам Казбек. А потом ты можешь рассчитать свою долю, но не из денег, возвращенных Дзаурову, а дополнительно из доходов армян. Они отдадут тебе любую сумму, если ты пообещаешь им, что это разовый взнос от их предприятия и ты более с ними не пересекаешься в перспективе. Армянам дорога свобода, они согласятся!

На том и порешили, и следующим вечером вчетвером подъехали к дому Дзаурова Казбека, поднялись на второй этаж, Дверь открыл хозяин. О том, что его избили армяне, Салману я не рассказывал по известным причинам. Однако и не забывал. В прихожей, пока разувались, я представил хозяину прибывших. В зале мы расположились на диване и креслах, и Казбеку пришлось повторить все с начала и до конца. Рассказанное мной в Кронштадте, мало чем отличалось от услышанного сейчас в гостиной. Перешли к делу. Спросив о местонахождении ресторана, Салман предложил проехать к оппонентам на немедленный разговор. Чем мне нравился Салман, так это логикой и стремительностью. Впятером подъехали к ресторану, и Казбек повел нас на второй этаж, где располагалась собственно администрация- кабинеты директора и бухгалтерия.

Салман постучался в дверь, и мы вошли гуськом, сохраняя внешнюю интеллигентность. Что обычно происходило далее, полностью зависело от поведения хозяев заведений и их словарного запаса. В кабинете находились двое презентабельного вида мужчин лет по тридцати, судя по их носам и смуглой кожи лица, это были армяне. Салман вежливо поздоровался и хотел было представиться и изложить суть визита, когда его неожиданно грубо прервал армянин, сидевший за столом:

— Послушай, если вы пришли защищать этого козла, зря теряете время! Вам лучше сейчас свалить тихо, пока я ребят не позвал! Здесь второй этаж, падать будет больно, валите на хрен отсюда! Все ясно?!

…Работа кастетами продолжалась около двух минут, оба парня уже лежали на полу в лужах собственной крови, когда Салман четко произнес:

— Все, хватит, остановитесь! Лечи, посади их на диван! Беслан, вытри им салфеткой лица, иначе, если сейчас кто- то войдет, подумает, что мы хулиганы. Нет, лучше мокрым полотенцем вытри!

— Послушайте, — обратился Салман к армянам, — вы сами виноваты, козел он или нет, не вам решать. Оскорбляя его, вы оскорбили нас, он ведь с нами пришел. И потом, кого вы пугаете, с какого этажа хотите нас скинуть?! И еще, вот ты директор, а даже не поинтересовался, кто к вам пришел. А может мы из силовых структур, а вы нас сразу в окно.

Спрашивает у Лечи по- чеченски о их состоянии здоровья. Беслан и Лечи смеются: «А что им будет доктор ведь с нами» — показывают на меня. Теперь смеёмся все. Обстановка разряжена. Объясняем директору и его подельнику претензии Казбека и решение по претензиям. Вроде директор согласился с