рубашка в красную и белую клетку, тоже завязанная узлом на талии, и легкие брюки. Мне было совестно смотреть на Лив Мерете, ведь всего пару часов назад мы с женой по‐хозяйски шарили в ее спальне.

А выглядела она просто шикарно.

Просто шикарно. Не преувеличиваю.

В очередной раз меня поразило, насколько хорошо она несет свою миловидность, наверняка сознавая, что привлекательна значительно выше среднего, но не педалируя этого. Мне это по вкусу, меня отталкивают люди, уделяющие своей внешности слишком много внимания, у меня на таких аллергия.

– Стоит, красуется, – сказала Вибеке, словно прочитав мои мысли, но не согласившись с ними, а подчеркнув, что я ошибаюсь, что Лив Мерете как раз тем и озабочена, как бы покрасоваться.

Так бывает с теми, кто долго женат. Проходит несколько лет, и они начинают думать мыслями друг друга и дышать воздухом друг друга. Временами это утомительно, но зато навевает приятное ощущение надежности бытия.

– Боженьке своему молится, – вырвалось у жены.

– Эй, Вибеке, – сказал я, – сейчас ты не вполне справедлива. Но если даже и так, что в этом страшного?

Она не ответила. Мы остановились на склоне. Лив Мерете вот-вот нас заметит.

– Ишь, стоит, половики вытряхивает, – сказала Вибеке.

– Тсс, – сказал я, – что уж, людям и половики нельзя вытрясти?

Вибеке на это ничего не сказала.

Что теперь – идти дальше или стоять здесь?

– Никак не могу ее раскусить, – сказала Вибеке.

– Оно и не странно, ты ее практически не знаешь.

– Так ведь и ты тоже?

– Ну да, – ответил я, и это была правда, – что, кстати, странно, учитывая, что мы живем с ними бок о бок и что Стейнара я знаю так хорошо.

– И как же хорошо ты его знаешь?

Я пожал плечами; похоже, надвигалась очередная глупая ссора.

Лив Мерете еще нас не заметила. Вытрясла половичок, перекинула его через перила и, отерев лоб рукой, развернулась и ушла в дом.

– Ну и что теперь?

Лив Мерете опять вернулась на веранду, и я не успел ответить. На этот раз она вынесла коврик побольше, уложила его на перила и давай выбивать со всей силы, так что пыль поднялась столбом. Интересно было наблюдать за ней, она как будто приоткрылась нам. Я отчетливо помню, что подумал: такой, как сейчас, я не вижу ее у нас в поселке, в соседском доме, – здесь она будто бы свободнее, сильнее, радостнее.

Так ли это было на самом деле?

Соответствуют ли действительности подобные мысли о людях, или это просто извечно беспомощное толкование чужих жизней, в которые нам нет доступа?

– Вот такую бабу и хотят, собственно, все мужики, – выдала Вибеке.

Необычно было услышать такое от Вибеке. Она сама женщина хоть куда, и прекрасно это знает, таких, как моя жена, у нас в поселке еще поискать, а уж соображает она в сто раз лучше всех их, вместе взятых. Я, честно, не припомню, чтобы она раньше что‐то подобное говорила. Это я, дурак, мог ляпнуть что‐нибудь в таком духе, если чувствовал соперника в мужике, который слишком уж явно хотел общаться с Вибеке больше обычного, – отец кого‐нибудь из учеников, чем‐то впечатливший Вибеке, или коллега по школе, а то и человек, чье имя она вдруг начинала упоминать слишком часто, вроде того Ховарда. Несколько лет назад этот Ховард постоянно возникал в рассказах Вибеке, когда она ездила на курсы в столицу, я от нее только и слышал: Ховард в понедельник сказал то, Ховард говорит это, я от его имени просто на стенку лез. А по прошествии нескольких месяцев оно сошло на нет.

Сошло на нет, и все, больше я имени Ховарда не слышал.

И теперь я не мог решить, стоит ли мне сейчас отвечать Вибеке. Сказать, например, “дa уж, дамочка секси” и засмеяться – или, наоборот, одернуть ее: “Господи, ну что за чушь ты несешь”. Я мудро удержался и оглянулся по сторонам:

– Красиво здесь, в горах. Может, и нам стоит подумать о даче? Мы же раньше собирались.

– Фантазер ты, Йорген, – сказала жена.

Лив Мерете выбила свой половик и теперь развешивала его на перилах.

Вибеке решительно двинулась вверх по склону. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Тем более что она уже преувеличенно радостно крикнула “привет” и помахала рукой.

Красивая женщина на верандe повернулась в нашу сторону.

Замерла.

Я внимательно следил за всеми ее движениями.

Помню, я еще подумал: Смотри в оба.

Она улыбнулась.

Слегка покачала головой.

Вскинула брови.

– А… привет? Это… это вы?

Мы подошли к верандe и остановились в паре метров от нее. Я изо всех сил старался казаться невозмутимым. И Вибеке тоже, видел я. Не очень‐то просто казаться прямым, простодушным человеком, когда ты притворяешься и ведешь двойную игру.

Ответила ей Вибеке. По тому, как она держалась, я видел – да что там, я это чувствовал по окружающему ее воздуху, – что она решила взять дело в свои руки, хотя всего несколько минут назад дала мне понять, что разруливать ситуацию должен я. Но теперь передо мной была та Вибеке, которую я хорошо знал, – директор школы, моя жена.

– Нууу, – сказала она, громко рассмеявшись, – мы наверно выглядим по‐дурацки, но тут вот какая история: сидели мы себе дома, скучали, один сын у вас на даче, другой в гостях у моей сестры, и Йорген вдруг говорит, а давай просто сядем в машину и поедем куда глаза глядят, у нас же выходной, ну и поехали кататься… знаешь, как это иногда бывает, когда едешь и едешь наобум? А потом где‐то через час я говорю, слушай, Йорген, а давай зарулим в дачный поселок, может, они сейчас как раз там.

Она повернулась ко мне.

– Ведь так, Йорген?

Играла она бесподобно.

– Так, – улыбнулся я.

Она снова повернулась к Лив Мерете.

– Ну надо же, – сказала соседка, – какие вы молодцы! Входите, входите.

И она распахнула дверь на веранду.

– Проходите, пожалуйста.

– Где он? – спросила Вибеке, не в силах больше притворяться. Голос прозвучал резко, плечи напряжены, скулы сведены.

– Кто?

– Эйольф.

– А, – сказалa Лив Мерете, – они пошли на озеро Литлетъенн ловить форель. По мне, так погода для этого слишком ясная, да и пораньше бы надо было идти. Но Стейнар наверняка сумеет устроить из этого целое представление, так что все будет хорошо.

Во мне бурлила сила

легко, неукротимо —

как хорошо мне было!

Давно прошло то время…

Ячувствовал, что мы капитально ошиблись, что мы лажанулись по всем статьям. Мы совершенно неверно истолковали поведение Лив Мерете, и наше восприятие ситуации не имело ничего общего с действительностью. Не было ночных лондонских хождений, не было разъяренной жены, хлопающей