Я представила Тибальта младенцем, это показалось мне таким забавным, что я рассмеялась.

— Ну, он с тех пор прошел долгий путь, — сказала я.

— Надеюсь, это не путь к погибели, — заметила Дженет Тестер, яростно размешивая чай.

Я посмотрела на Табиту. Она лишь пожала плечами. Я решила, что профессия отца Тибальта, да и его самого, была здесь неприятной темой, поэтому заговорила о его детстве.

Это понравилось старушке.

— Он был хорошим мальчиком. Не доставлял никаких неприятностей. Мисс Рут обожала его. Он был ее копией. У меня есть несколько фотографий.

Я посмотрела фотографии. Голенький Тибальт, сидящий на меховом коврике, двухлетний Тибальт, гуляющий в саду, Тибальт и Сабина.

— Ну не лапочка ли наша Сабина? — ласково проговорила няня Тестер.

Я согласилась.

— Такая болтушка! Ни на минуту не смолкала.

Я заметила, что эту черту она не утратила и поныне.

— Маленькая озорница, — с нежностью проговорила няня Тестер.

Там была фотография Тибальта, стоящего рядом с довольно красивой женщиной, которая держала на коленях младенца.

— Это они с матерью. О, а это — Тибальт в школе. — Он стоял с битой для крикета. — Он не очень силен в спорте, — расстроенно сказала няня Тестер. — Занимался только учебой. Совсем не так, как Сабина. Все говорили, что она не способна сосредоточиться. Конечно, он получал все возможные награды в учебе. А потом сэр Эдвард, который прежде едва замечал своих детей, навострил уши…

Старушка выражала свои чувства каждой интонацией, каждым жестом, взмахом руки, изгибом губ, полуприкрытыми глазами. За это недолгое время я поняла, что она недолюбливает Табиту и сэра Эдварда. Она обожала мисс Рут. И хотя она любила Тибальта ребенком, было непонятно, как она относилась к нему сейчас.

Она меня заинтересовала — и даже очень, — и у меня сложилось впечатление, что если бы мы были одни, я смогла бы лучше понять няню Тестер. Я ощутила нетерпение Табиты, когда пришло время откланяться; Табита пошла вперед, а когда мы вышли в маленькую прихожую, Дженет внезапно схватила меня за руку. Ее пальцы были сухими и холодными.

— Приходите снова, мисс Осмонд, — сказала она и добавила шепотом: — Одна.

— Какая странная женщина! — сказала я, когда мы спустились вниз.

— Вы это тоже почувствовали?

— Мне показалось, что она не такая, какой представляется. То кроткая и ласковая, то жесткая…

— У нее своя одержимость.

— Мисс Рут, как я понимаю.

— Эти старые няньки, они как матери для своих воспитанников. Пожалуй, даже ближе к ним, чем их собственные матери. Она не любила сэра Эдварда. Думаю, просто ревновала. Мисс Рут не проявляла интереса к его работе, и старуха обвинила его в том, что он ею занимается. Как видите, весьма нелогично. Мать Тибальта хотела, чтобы он стал священником. Конечно, он не подходил для этой стези и с раннего детства решил пойти по стопам отца. Восторг сэра Эдварда перевесил разочарование леди Трэверс — и Дженет. Но они затаили обиду на сэра Эдварда. Боюсь, леди Трэверс была довольно истеричной женщиной и жаловалась няне Дженет, которая ее боготворила. Это был во многом неудачный брак — хотя леди Трэверс принесла с собой огромное приданое.

— Снова деньги, — сказала я. — Странно, с каким удивительным постоянством поднимается эта тема!

— Да, но вы же не станете отрицать, что это весьма полезный предмет.

— Кажется, во многих браках он играет далеко не последнюю роль.

— На том стоит мир, — усмехнулась Табита. — О, как хорошо выбраться из комнат Дженет! Меня они просто душат.

Потом я много думала об этой встрече. Понятно что Дженет невзлюбила сэра Эдварда. Это понятно. Но почему она так не любила Табиту? И эта нелюбовь была совершенно очевидна.

* * *

Пролетали последние предсвадебные недели. Доркас и Элисон хотели, чтобы у нас было тихое семейное торжество. Им, видимо, стало намного легче после того, как отпала необходимость скрывать тайну моего рождения, так что они напоминали школьниц, которых выпустили из школы. Более того, их покинуло постоянное беспокойство о будущем. Коттедж принадлежал им; я собиралась выделить им достойное содержание, мое будущее определилось. Правда — несмотря на их попытки скрыть это — их терзали опасения по поводу моего жениха. Тибальту не о чем было с ними разговаривать, поэтому их встречи были сугубо формальными. В таких случаях мне приходилось поддерживать разговор за двоих, но когда я ненадолго выходила из комнаты, то, возвращаясь, чувствовала неуклюжую паузу, которая зависала, как только за мной закрывалась дверь. С Оливером они могли болтать о делах прихода и с Эваном вспоминали о наших детских проказах, а вот Тибальт — он был из другого мира.

Тибальт всегда чувствовал облегчение, когда мы оставались с ним наедине. Я его безумно любила и так ярко демонстрировала свою любовь, что его скрытность и неумение выказать свои чувства не так сильно бросались в глаза. Иногда мы сидели с ним рядом, смотрели на огонь камина, он обнимал меня, я прижималась к нему и спрашивала себя, происходит ли все это в самом деле. Но наши разговоры почти всегда сводились к тому, чем занимались они с отцом.

— Как хорошо, что ты со мной, Джудит, — сказал он мне как-то. — Ты так искренне интересуешься моей работой! Я еще не встречал никого, кто бы горел подобным энтузиазмом!

— Но ты сам, — возразила я. — И твой отец.

— Да, но не так наглядно.

— А это необходимо?

Он бегло поцеловал мой лоб.

— Но ты так ярко выражаешь свои мысли и чувства, — сказал он. — Мне это нравится. Это просто замечательно.

Я обняла его, как обычно делала это с Элисон и Доркас, сжала его в объятиях и воскликнула:

— Я так счастлива!

Потом поведала, как когда-то решила возненавидеть его, потому что Сабина без умолку говорила о нем, причем непременно в превосходной степени.

— Я представляла, что ты сутулишься, носишь очки, что ты бледный и блеклый, с жидкими жирными волосами. А когда ты накинулся на нас в комнате, где стоял саркофаг, то выглядел таким грозным, как египетский бог, насылающий кару на всякого, кто оскверняет древнюю святыню.

— Неужели я действительно так выглядел?

— Именно так — и с того самого момента я влюбилась в тебя.

— Значит, нужно время от времени выглядеть ужасно грозным.

— А то, что ты выбрал меня, так это… просто чудо!

— О Джудит, ты слишком скромна.

— Я далека от этого. Но как я мечтала о том дне, когда ты наконец заметишь мои достоинства!

— Что со временем и произошло.

— И когда ты открыл их?

— Когда узнал, что ты приходишь и берешь книги по археологии. А может, это началось, когда я увидел, как ты возникаешь из всех этих бинтов и повязок. Ты тогда была похожа скорее не на мумию, а на человека, который попал в какую-то серьезную катастрофу. Но попытка была удачной.