– Ну… Пока не найдем свидетеля, утверждать ничего не могу. Даже никаких предположений нет, – обескураженно моргал Усов. И тут же снова забубнил: – На вашем месте, Александр Дмитриевич, я все же взял бы в разработку доктора Устинова.

Родионов промолчал, про себя решив, что Устинова сбрасывать со счетов все же не стоит. Мало ли! Поселки расположены рядом. По трассе почти по прямой ехать, никуда не сворачивая. Может, он водил с сестрами знакомство и…

Но когда он узнал о том, что доктор в ночь пожара был на дежурстве и даже оказывал помощь выжившей Валентине Толкачевой, подозревать его в убийствах и поджоге перестал.

Но доктор совершенно точно ему врал! Или многого недоговаривал, но как его вызвать на откровенность, Родионов не представлял. Во всяком случае, пока.

Он сел на кушетку, прикрытую белоснежной, хрустящей от крахмала простыней, вытянул ноги, покосился на бахилы, сползшие с каблуков его грязных ботинок, и его снова затопило раздражение.

Ночью шел дождь, земля была рыхлой, налипала страшно. Если бы не разгильдяйство Устинова, они бы картину преступления как по книге прочитали. А так не смогли даже установить, подъезжала ли к лесополосе какая-нибудь машина. Весь личный состав районного отдела полиции прибыл на своих машинах и, как на парковке, поставил их в ряд вдоль посадки.

Идиоты!

– У вас есть еще ко мне вопросы, товарищ майор?

Доктор Устинов нетерпеливо глянул на часы и пододвинул к себе регистрационный журнал, намереваясь что-то записывать. Понятно – изображает занятость.

– Понимаете, Гавриил Николаевич, в чем дело… – медленно начал Родионов, рассматривая свои грязные каблуки и старательно не глядя на доктора. – Вот вы сейчас можете скрыть от меня информацию просто потому, что не желаете сотрудничать со следствием. Или, может, из личных страхов или какой-то своей прихоти. Просто промолчите, и все. И что из этого потом может выйти?

– Что, интересно?

Устинов откинулся на спинку кресла и изобразил снисходительное недоумение.

– А то, что могут пострадать невинные люди. Их могут покалечить или даже убить.

Родионов выстрелил острым взглядом в лицо доктора. Тот делано улыбался.

– Кого, интересно? – спросил доктор после паузы, заполненной противным шуршанием бахил на ботинках Родионова.

– К примеру, свидетеля, который спас Валентину Толкачеву из огня.

– Ой, да ладно вам! – развеселился доктор. – Кто ее видел-то!

Он лишь спустя минуту понял, что проговорился, – по довольной ухмылке Родионова, – и побледнел.

– А вы ее, стало быть, видели? Кого ее, доктор? Это была женщина? Она привезла Толкачеву к вам в медпункт в ночь пожара? Кто это? Как она выглядела?

– Я… Я имел в виду машину, – произнес Устинов неуверенным дребезжащим голосом, подумал, и его голос окреп. – Я имел в виду машину, когда говорил, кто ее видел.

– Ладно. Допустим.

Родионов наклонился, натянул на задники ботинок бахилы, встал и принялся расхаживать по кабинету. Он дошел до окна, выглянул в него и понял, что крыльцо великолепно просматривается, а также проезжая часть. Словам доктора вполне можно было верить, если бы не его смертельная бледность и не деньги, обнаруженные при убитой Валентине Толкачевой. Денег у нее никак не могло быть – из сгоревшего дома она их вынести не могла. Ее саму оттуда вынесли, точнее, вывезли.

– Допустим, вы говорите правду и не видели того, кто привез сюда Толкачеву. – Родионов ткнул пальцев в стекло. – И мы этого не узнаем до тех пор, пока не обнаружим труп.

– Труп?! – Устинов дернулся всем телом, словно от разряда тока. – Почему сразу труп, товарищ майор? Предполагаете, что ее знает убийца?

– Предполагаю, что нет – не знает. Но найдет очень быстро. – Родионов подошел к доктору со спины, наклонился к самому его уху и прошептал: – Вы снова проговорились, Гавриил Николаевич. Вы сказали: ее…

Устинов замер, тут же откатился от него почти к самой стене и глянул затравленно.

– Я даже не говорю о том, что, скрывая информацию, вы препятствуете расследованию, а это уголовно наказуемо. Но ваше молчание может угрожать жизни той женщины, что вывезла Валентину Толкачеву с пожара. Да и вам тоже.

– Мне?! – Доктор задохнулся возмущением. – А я-то тут при чем?! С какой стати кому-то желать мне смерти?

– А с той, что Валентина перед смертью могла много чего выболтать убийце, и о вас в том числе. Скажите, это вы снабдили ее курткой? Вы дали ей денег?

– Нет. Нет, нет же! – замотал головой Устинов и зажмурился. – Она все это украла, товарищ майор. Клянусь! Но дело в том, что…

– В чем? – поторопил его Родионов, устав от длительных, почти театральных пауз врача.

– Украла она все это не из медпункта, а из моего дома, – едва слышно закончил Устинов.

– О как! Не понял… А как это она очутилась в вашем доме? Жду подробностей.

– Хорошо, – сдался наконец Устинов. – Я готов сотрудничать, но давайте для начала выпьем кофе.

Они прошли в комнату отдыха медперсонала. Родионов отметил хороший ремонт и новую мебель, а Устинов упомянул своего пациента, пожелавшего отблагодарить умелого доктора. Родионов про себя тут же похвалил Устинова, не пожелавшего положить благодарность в свой бумажник.

Кофе тонкой струйкой полился в чашки, в которые Устинов с согласия майора уже положил по два кусочка сахара. Кофейная машина выплюнула облачко горячего пара, затихла, и Устинов подал Родионову чашку.

– Воистину, ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – произнес он, усаживаясь напротив майора за обеденный стол. – Хотел как лучше, а получилось как всегда.

– Рассказывайте.

И Устинов начал говорить. Рассказал обо всем, исключив лишь историю о врученной ему подростком флешке с записью. Ее при мертвой Валентине не обнаружили: либо она ее выбросила, либо потеряла, либо ее забрал убийца. И еще умолчал о собственных мечтах, да про поцелуй с Валей не рассказал. Это к делу никак не относилось.

– Она совершенно точно хотела поговорить со Звягинцевым? – нахмурился Родионов, по глоточку цедя невероятно крепкий кофе, от которого у него тут же заломило в висках.

– Я не мог перепутать фамилию. Точно Звягинцев. Кажется, подполковник.

– И она уверяла, что расскажет ему старую историю, из-за которой и произошел пожар?

– Так она сказала.

– А про убийства? На месте пожара были обнаружены тела трех человек, – напомнил Родионов. – Все с ножевыми ранениями. Что-нибудь об этом она говорила?

– Нет, почти ничего. Просто сказала, что убежала из дома, когда он принялся размахивать ножом. Испугалась и убежала, а он догнал.

– И кто он, не уточнила?

– Нет. Считала, что и так много мне выболтала, и еще говорила, что быть хранителем чужих секретов очень опасно. Мол, рано или поздно, правда захочет вырваться наружу, и начнется необратимое. Ну или что-то в этом роде, дословно не помню. Я надеюсь, у вас ко мне все?