Только не кругов, а метров. Мягко пружинящее покрытие плаца вдруг мягко вздыбилось и опрокинуло меня вниз, как съеденную шахматную фигурку.

— Клео? Клео! Адептка Кле…

Вяло моргнув я попыталась сосредоточится на обеспокоеном голосе Рея, но голова отчаянно ныла от боли, ныли ладони и колени, ободранные о плац. Я на секунду закрыла глаза, переживая боль, а когда открыла, надо мной простирался белый потолок лекарской комнаты.

— Что я здесь… Что я здесь делаю?

Вяло приподнявшись, я сползла с больничной койки, которая выглядела один в один как больничная койка в моем мире. Даже пахло все тем же фенолом, разве что с травяными нотками.

— Энергетические каналы слаборазвиты, магии… Вот магии необыкновенно много, но выхода она не имеет из-за слабых каналов. Просто чудо, что она продержалась на магических занятиях так долго! Уж вы-то должны были протестировать!

Бледный Рейнхард сидел в глубоком кресле вплотную к койке и метал молнии из-под сдвинутых бровей. Казалось, что у него даже по темным волосам пробегает раздраженная искра, или нет, не казалось. Пробегает. Я бросила короткий взгляд на круглую лекарку, бестрепетно переставляющую флаконы, и поёжилась. Злит дракона и не боится.

— Ляг обратно.

Голос у Рейнхарда был тихий и жуткий, и я неожиданно для себя резво заползла под одеяло обратно под давящим взглядом.

— Итак, что именно произошло? — лекарка подняла меня за подмышки, словно манекен, усадила в подушки и сунула в руки какое-то пойло. — Пей залпом, гадость редкая.

Я выпила и не поморщилась. Мелочи, я и не такое в своей жизни пила, когда мама отчаявшись вытащить меня из больницы легально, прошла частым гребнем по рецептам народной медицины.

— Плац поднялся, поэтому я споткнулась, — я отдала стакан изумленной лекарке, а Рейнхард бесстрастно меня поправил:

— Зацепилась левой ногой за правую.

— Это неправда!

— Инцидент увековечен записывающим камнем.

Не может быть! Неужели я настолько слаба, что не могу пробежать даже десяти метров? Я же бегала раньше прекрасно… или нет? Попыталась вспомнить, когда последний раз бегала, но не смогла, даже из поместья Тарвиш я убегала быстрым шагом.

К тому моменту, как я выбралась из своих мыслей, стало ясно, что Рейнхард умудрился выставить лекарку и теперь с интересом изучал меня. Бледность уже сошла на нет, и сам он казался мне повеселевшим.

— И как ты можешь пить эту гадость? — вдруг спросил он.

Я сначала растерялась, а после поняла — это он про лекарство.

— Я часто такое пила, — призналась честно. — С двенадцати лет по больницам, то операции, то уколы, то капельницы, настои мать носила, некоторые прямо полынь по вкусу. Горькие. Я бы себе руку, наверное, могла откусить, лишь бы выбраться и жить нормальной жизнью.

Сказала и тут же ощутила неловкость. Зачем я все это говорю Рейнхарду? Он же не об этом спрашивал.

— Лишь бы выбраться и жить нормальной жизнью… — задумчиво повторил тот. — Я могу понять.

Лицо его словно расслабилось, стало мягче, человечнее. Взгляд упал на его губы, слишком нежные для воина. И мужчина с такими губами, сражался с перевертышами в том возрасте, когда я цеплялась за маму и верила в сказки, что после операции буду, как новенькая.

— Я слышал ты училась в своем мире.

— На истфаке.

— Это?.

— Исторический факультет. Я специализировалась на древнейших цивилизациях, в частности на шумерской. Они…

Я зачем-то рассказал Рейнхарду про колесо, найденное под Любянами, керамике старого обжига и письме, которое помогло мне не ошибиться при рисовке магического круга. Остановилась только когда перестало хватать дыхания и туже спохватилась. Кому я это говорю?! Зачем?!

Бросила испуганный взгляд на Рейнхарда, но тот слушал с каким-то жадным интересом.

— Ты, наверное, любишь читать? — вдруг спросил он. — Я пришлю тебе пару книг. Они по твоей специализации, нашел их в старой области на окраине Летты, ты ведь знаешь стародраконий?

Я заторможенно кивнула. Откуда он знает, что я знаю?

— А теперь, Клео, давай решим, что делать с твоими потоками.

— А что с ними? — искренне удивилась я.

Я плету заклинания, рисую и наполняю силой магический круг, вижу потоки силы.

— Ты самоучка? У меня потоки были в том же состоянии, потому что я разрабатывал их сам под контролем старого вояки. Клан Тарвиш был обязан тебя обучить, однако… Он ведь не обучил?

Я помедлила, но промолчала. Клавис, каким бы он ни был, спас мне жизнь.

Рейнхард смотрел не отрываясь, словно пытался выловить в моих глазах истину. Наконец, со вздохом, медленно наклонился ко мне.

— Это нарушение не просто закона, нарушение вековых устоев, обязующих дать иномирянкам равное от потерянного. Оставляя свой мир, они получают полную поддержку от императорского клана, от моего клана… У тебя был учитель магии?

— Нет, но я в поместье Тарвиш огромная библиотека, никто не препятствовал моему чтению, так что я сама всему прекрасно научилась, — мне вдруг пришло в голову, что цель расспроса совсем в другом.

Возможно, Рейнхард просто ищет способ выставить меня из Академии, а я-то, дура, ему про шумеров рассказывала.

— У тебя был учитель физики тела?

Сначала я собралась немного соврать, но… Мои достижения в физкультуре были очевидны. Исподлобья взглянула на Рейнхарда, краска сошла с его лица, как дешевая позолота с побрякушки, ушла недавняя мягкость.

— Нет.

С силой сжала руки под одеялом. Я не буду лгать, я не сделала ничего плохого. Всего сутки назад Рейнхард почти открыто обвинил меня в том, что я оговариваю клан Тарвиш, а теперь неожиданно поверил. Если он хочет выставить меня из Академии, мало Вальтарте не покажется.

— Учитель этикета, учитель магической практики, ткач? — продолжил допрос Рейнхард.

— Нет.

— У тебя был магический питомец?

— Нет…

С каждым словом меня накрывало чувство, что я вколачиваю в крышку гроба Клависа лишний гвоздь.

— Как ты учила стародраконий?

— По словарю.

— Вельское наречие знаешь?

— Да, оно легче стародраконьего.

— Как поправишься зайди ко мне, я передам тебе книгу на вельском, там многое о ткачестве и потоках.

— Хорошо, но вот в чем дело. Я не хочу, чтобы Клависа преследовали по моей вине, или обвиняли, или…

— Так сильно любишь его? — Рейнхард зло рассмеялся.

— Дело не в этом!

— Тогда в чем?

В том, что он спас меня, подумала я с отчаянием. Это важно для меня. Важнее учителя магии или этикета.

Виски Рейнхарда опять покрылись чешуей, взгляд стал темным и по-настоящему ледяным. Он словно бы расслабленно сидел в кресле, поигрывая кончиком волос, забранных в низкий хвост, но я видела за броней расслабленности почти боевое напряжение. Словно в любой момент он мог сорваться с места, чтобы крушить,