Джон взглянул на нее:

– Наверное?.. Разве ты не можешь сказать точно?

– К чему спрашивать, если ты все равно не веришь в эмпатию? – ответила Мэгги, и ее голос прозвучал необычно сухо. – Кстати, зачем ты затеял эту поездку к Митчеллам? Уж не для того ли, чтобы еще раз посмотреть полюбившееся тебе шоу с Мэгги Барнс в главной роли? А-а-а, я, кажется, поняла… – с иронией добавила она. – Ты хочешь доказать себе, что все это – просто развитая интуиция.

Джон некоторое время молчал, потом покачал головой.

– Увы, приходится признать, что Квентин был прав, – сказал он.

– В чем он был прав? – поинтересовалась Мэгги. – И, кстати, почему «увы»? Я думала, вы друзья.

– Да, мы друзья, но я терпеть не могу, когда он оказывается прав. Квентин сказал, что ты всю жизнь жила в атмосфере неверия, сомнений и страха.

– Что ж, ему виднее, на то он и провидец. Впрочем, в предвидение ты, кажется, тоже не веришь. – Мэгги посмотрела в окно машины и сообразила, что они едут вовсе не к дому Митчеллов, а совсем в другую сторону. «Интересно, – подумала она, – уж не решил ли этот «одинокий мужчина» меня похитить?»

– Провидец… – повторил Джон. – Какое-то старомодное слово, тебе не кажется?

Мэгги слегка пожала плечами, чувствуя, как по коже пробежал холодок.

– Слово как слово, – сказала она. – Кстати, Квентин ничего не «видит» – он просто знает.

– А ты?

– Что – я? – Она по-прежнему говорила сухо и небрежно, но в душе у нее поднималась волна самой настоящей паники.

Джон снова ненадолго задумался.

– Когда ты оказываешься, к примеру, в комнате, где произошло убийство, ты что-нибудь видишь? Или чувствуешь? Или «знаешь», как Квентин?

– Зачем спрашивать, если все равно не веришь? – повторила Мэгги.

– Да, я не верил и не верю. – Джон упрямо тряхнул головой. – Но это не значит, что я не могу изменить свое мнение. Незадолго до того, как я позвонил Энди, Квентин сказал, что Окулист напал еще на одну женщину. Он знал…

– Не сомневаюсь, что и это ты как-нибудь себе объяснил. В конце концов, Квентин мог просто догадаться. – Она вдруг поняла, куда они едут, и выругалась про себя: «Проклятье, этого только не хватало!»

– Эту возможность я тоже учел. – Джон усмехнулся. – Но за те два десятка лет, что мы с ним знакомы, таких догадок было, пожалуй, слишком много. Я бы сказал – чересчур много. Кроме того, существуешь ты.

– Просто я излишне чувствительна, – флегматично заметила Мэгги. – И наделена богатым воображением.

– Наверное, за всю жизнь ты много раз повторяла эти слова.

– Да, – согласилась Мэгги. – Что верно, то верно.

– Поверь, Мэгги, я только хочу докопаться до истины. Обещаю, что постараюсь быть объективным и непредвзятым.

Мэгги долго молчала, раздумывая над его словами.

– В своей работе, – сказала она наконец, – ты часто пользуешься калькуляторами, компьютерами и прочей техникой. Но разве для этого тебе необходимо знать, как они устроены? В данном случае важен результат, а не принцип.

– Да, – согласился Джон. – Но чтобы, к примеру, хорошо управлять компанией, я должен быть уверен, что информация, которая поступает ко мне через компьютер или тот же факс, является достоверной и точной, а это иногда подразумевает знание хотя бы основополагающих принципов их устройства. Мне действительно важно понять, как ты делаешь то, что ты делаешь.

Мэгги повернулась на сиденье и пристально посмотрела на него.

– Если твой друг Квентин не сумел убедить тебя за двадцать лет знакомства, то как я смогу сделать это за двадцать минут езды в машине? Ведь, кроме слов, у меня нет никаких доказательств. Все, что предсказывает Квентин, по крайней мере можно проверить: сбудется – не сбудется, но то, что делаю я, трудно подтвердить конкретными, осязаемыми фактами. Моя работа носит чисто субъективный, умозрительный характер. Кроме того, Джон, – добавила она, – я не намерена прыгать через обруч, как ученая обезьянка, чтобы доказать тебе свое умение. Для этого у меня просто нет сил. И времени тоже нет. Так что давай договоримся: тебе придется принять на веру, что у меня есть кое-какие необычные способности, которые я развила за годы работы в полиции. Доказать это я все равно не смогу, да и не собираюсь.

– Правда не сможешь?

– Нет.

Джон остановил машину у тротуара и посмотрел на нее в упор.

– А мне кажется, я знаю один способ.

Мэгги не нужно было даже смотреть по сторонам, чтобы догадаться, куда он ее привез.

– Ничего не выйдет, Джон, – тихо сказала она.

– Почему? Допрос отнял у тебя слишком много сил?

– Нет, не поэтому, – честно ответила она.

– Или ты хочешь сберечь силы для осмотра дома Митчеллов?

– Отчасти…

Джон чуть заметно кивнул в такт собственным мыслям.

– Отчасти, но не целиком… Итак, в чем же состоит вся правда? Энди сказал мне, что после смерти Кристины ты ни разу не ездила к ней на квартиру. Почему?

Мэгги с трудом сглотнула застрявший в горле комок.

– У меня были свои причины.

– Какие?

– Личные.

– Мэгги…

– Послушайте, мистер Гэррет… Джон, – поправилась она. – Я не пойду в квартиру вашей сестры. Во всяком случае не сейчас.

– И ты не скажешь даже – почему?

В ответ она решительно покачала головой.

Джон устало потер лицо ладонью.

– Вот уже полгода, – медленно, словно обдумывая каждое слово, проговорил он, – я пытаюсь найти ответ на один очень простой вопрос: почему моя сестра покончила с собой. Я думал… надеялся, что ты можешь мне помочь, но ты не хочешь даже попытаться. Почему, Мэгги? Неужели я прошу так много? Просто войди в ее квартиру и расскажи мне, что ты там почувствуешь.

Энди положил трубку на рычаги и посмотрел на Дженнифер, остановившуюся у его стола.

– Ради всего святого, Джен, хоть ты чем-нибудь меня обрадуй! – уныло проговорил он.

Дженнифер села на стул для посетителей.

– Отчет криминалистов вряд ли уже готов, – задумчиво проговорила она. – Следовательно, настроение тебе испортило что-то другое. Или кто-то. С тобой говорил лейтенант?

Вместо ответа Энди состроил еще более кислую гримасу.

– До недавнего времени я буквально мечтал о том дне, когда Драммонд сядет наконец в губернаторское кресло, но сейчас я почти боюсь этого, – сказал он. – Правда, тогда он уже не будет моим непосредственным начальником, и я смогу вздохнуть свободнее, но штату придется скверно!..

– Ага, – глубокомысленно проговорила Дженнифер. – Кажется, я догадалась. У Саманты Митчелл или у ее мужа оказались влиятельные знакомые в правительстве штата.