стране уже больше трёх лет. Все дела остались нераскрытыми… Но с вашими способностями у нас впервые появился шанс. Вот моя визитка, возьмите.

Картер настойчиво суёт ей в руки маленький прямоугольник из плотной бумаги — точно такого же цвета, как и его идеально отглаженная рубашка. На визитке золочёными буквами выведено имя и контактные данные.

Похоже, он не только сексист, но ещё и самовлюблённый сноб.

Какое потрясающее сочетание.

Смерив лейтенанта тяжёлым взглядом исподлобья, Аддамс молча принимает визитку и садится в машину.

— Позвоните мне! — кричит вслед Картер, когда автомобиль срывается с места.

— Разумеется, нет. Как ты вообще могла о таком подумать? Это же уму непостижимо!

Кажется, Ксавье повторяет эту фразу уже минимум в десятый раз. Он нервно измеряет шагами её кабинет, пока Уэнсдэй сидит в кресле и без особого энтузиазма ковыряется пластиковой вилкой в контейнере с лазаньей. И хотя она не ела ничего со вчерашнего вечера, изрядно остывшее блюдо не вызывает никакого аппетита — от мелькания Торпа перед глазами к горлу подступает тошнота.

Он явно вне себя от праведного гнева — насыщенно-зелёные глаза буквально мечут молнии, крылья тонкого носа возмущенно трепещут. Отодвинув подальше контейнер с едой, чтобы не чувствовать слишком явного аромата фарша в соусе болоньезе, Аддамс скучающе подпирает голову рукой.

У неё нет ни малейшего желания вступать в полемику. Проклятый приступ токсикоза парализует мыслительный процесс, и ей сложно сконцентрироваться на чём-то другом.

Но зато у Ксавье с мыслительным процессом всё в полном порядке — за прошедшие восемь минут он употребил с десяток различных эпитетов, характеризующих её как крайне неразумного человека. Это почти забавно.

Прежде Уэнсдэй и не подозревала, что у него такой обширный словарный запас.

— Если тебе наплевать на себя и на меня, подумай о нашем ребёнке! — вопит он так отчаянно, будто она режет его скальпелем без анестезии. — Может случиться всё, что угодно, как ты не понимаешь?! Нет. Категорически нет. Я — твой муж, и я запрещаю тебе ввязываться в это дело.

А вот это уже слишком.

Сам того не ведая, Торп пересекает допустимые границы, и по ледяной броне её самообладания проходит первая трещина.

Едва не скрипя зубами от неуклонно нарастающего раздражения, Аддамс медленно поднимается на ноги и упирается ладонями в стол.

— А я не спрашиваю твоего разрешения, — чеканит она с неприкрытой угрозой. В интонациях звенит металл, а взгляд угольных глаз вспыхивает холодной яростью. — И никогда больше не смей повышать на меня голос.

— Уэнсдэй… — Ксавье мгновенно осекается, выражение лица становится почти умоляющим. — Пожалуйста, прояви хоть раз в жизни благоразумие. Ты не можешь…

— Только я буду решать, что могу, а чего не могу. Уясни это раз и навсегда, — Аддамс инстинктивно сжимает руки в кулаки, и заострённые уголки ногтей до боли впиваются в ладони. — Разговор окончен.

— Нет, не окончен! — его щеки вспыхивают гневным румянцем. — Я ни за что не позволю тебе в этом участвовать. Как ты не понимаешь, что это опасно? Кстати, почему ты ничего не рассказывала мне о своём низком давлении? Почему я узнаю такую важную информацию от твоего врача, а не от тебя лично?

Oh merda. Это просто невыносимо.

Никогда прежде Торп не выказывал настолько чудовищного упрямства. Его чрезмерная эмоциональность жутко раздражает, и Уэнсдэй чувствует, как постепенно приближается к точке кипения. Чертов гормональный шторм бушует в крови, заставляя голос рационального мышления умолкнуть.

— Если ты сейчас же не заткнёшься, наш ребёнок увидит тебя только на фото. На могильном памятнике, — шипит она почище ядовитой кобры.

— Господи, ты невыносима… — Ксавье сокрушенно качает головой и запускает пальцы в волосы, взъерошивая каштановые пряди. — Я ведь боюсь за тебя… За вас обоих. Какого черта до тебя никак не дойдёт?

— Я в состоянии за себя постоять.

— В том-то и дело, что нет! — его голос снова срывается на крик. — Врач сказал, что тебе противопоказаны любые нагрузки!

— Да пошел он к черту. И ты вместе с ним, — чаша терпения переполняется, и Аддамс вдруг почти физически ощущает, как клокочущая ярость струится по венам. И вместе с тем она вдруг начинает чувствовать вину за необдуманные резкие слова.

Внезапный эмоциональный всплеск совершенно ошеломляет — она не привыкла справляться с таким обилием противоречивых чувств.

Похоже, гормоны вовсе не шутка.

Похоже, это действительно страшная вещь.

— Уэнсдэй… — Ксавье предпринимает попытку приблизиться к ней.

На его лице угадывается выражение тревоги.

Как же надоело. Сколько можно.

Расшатанный маятник душевного равновесия сиюминутно склоняется в одну сторону.

— Я сказала: пошел к черту, — решительно заявляет Аддамс, а в следующую секунду молниеносно подхватывает контейнер с отвратительной холодной лазаньей и швыряет в его сторону. Большая часть жирного томатного соуса попадает на пиджак Торпа и растекается по белой ткани уродливым оранжевым пятном.

— Блять, ты ненормальная, что ли?! — он истошно вопит и бестолково принимается тереть пиджак, но только усугубляет положение. Масляный соус капает с рукавов, пачкая светлые джинсы и белые кеды. Едва не взвыв от отчаяния, Ксавье тяжело вздыхает и наконец сдаётся. — Черт с тобой. Дома поговорим.

И поспешно покидает агентство, бурча себе под нос непечатные выражения и мстительно громко хлопнув дверью.

Уэнсдэй устало опускается в кресло, уперевшись ладонями в подлокотники.

Oh merda.

Какого черта она так легко сорвалась?

Какой ужасающий кошмар.

Нет, что бы там не говорил Торп, ей однозначно необходимо на что-то отвлекаться — иначе велик риск и впрямь оставить их будущего ребёнка без отца.

Визитка с золочёными буквами всё ещё лежит на столе прямо перед ней. Поразмыслив с минуту, Аддамс решительно тянется за телефоном.

— Лейтенант Картер, я согласна вести это дело.

Комментарий к Часть 10

Ура, мне удалось дописать главу)

На ответы к отзывам моих сил, увы, вряд ли хватит, но завтра обязательно уделю этому время.

Спасибо, что вы со мной

========== Часть 11 ==========

Комментарий к Часть 11

Саундтреки:

Garbage — The World Is Not Enough

MARUV — Black Water

Приятного чтения!

Age: 31

Ксавье дуется весь вечер.

И хотя Уэнсдэй неоднократно говорила, что подобное поведение — абсолютно неэффективный способ манипуляции, скорее даже наоборот — она слишком любит тишину, чтобы испытывать дискомфорт из-за его показного молчания… Но Торп упрямится.

Продолжает периодически замыкаться в себе, отказываясь разговаривать часами, а то и днями.

Вот и сейчас. Когда она проходит на кухню и усаживается за стол напротив него, Ксавье без единого слова пододвигает к ней тарелку с салатом и миниатюрную тёмную чашку.

Чай.

Не кофе.

Зелёный чай с тонким ароматом мяты.

И прежде чем