– Не знаю… Из-за одной девушки, моей знакомой… Я решил, что он воспользовался ею. И, ударив его раз, уже не смог остановиться, как будто вся моя злость вдруг выплеснулась наружу.

Я кивнула. Странно, но почему-то в моих глазах Скай, ввязавшийся из-за подобного в драку, стал выглядеть еще более уязвимым.

– Теперь я люблю тебя даже больше, – прошептала я и замолчала. Вдруг он захочет поделиться чем-то еще?

Мы молча продолжили наш ночной путь. Мы шли вперед, и мою грудь щемило внезапно возникшее чувство.

– Я тоже совершала плохие вещи, – наконец призналась я.

– Например? Забывала домашку? – поддразнил меня Скай.

– Нет. – Мой ответ, наверное, прозвучал зло и резко, потому что Скай вдруг совсем остановился. – Она мертва.

– Я знаю это, Лорел, – мягко ответил он. – Что случилось?

Грудь сдавило и залило свинцовой тяжестью, голова закружилось. Мне пришлось схватиться за руку Ская, чтобы не упасть.

– Я не знаю.

– Знаешь. Ты можешь рассказать мне.

Но я не могла. Мы возвращались на машине из кино. Остановились у ведущих через реку железнодорожных путей, съехав со старого шоссе. Сквозь трещины в дощатом настиле пробивались цветы. Сейчас, вспоминая об этом, я не могла дышать. Река оглушала своим ревом.

Скай держал меня за плечи и повторял:

– Лорел.

Я пыталась сделать вдох, пыталась изо всех сил втолкнуть воздух в легкие. Скай сказал мне смотреть на облачка пара, вылетающие при дыхании. Я дышала, смотрела, как они застывают в воздухе, и ни о чем больше не думала.

– Лорел. Оставайся со мной. Не уходи.

Я видела его лицо ясно и четко, и все дома с их рождественскими огоньками казались тусклыми и расплывчатыми за его спиной. Скай открыл своими «маленькими руками» дверцу во мне, и я плакала и плакала, прижавшись к нему. Он крепко обнимал меня, пока я глухо не рассмеялась. Как будто все это было шуткой. Мне хотелось все это забыть. Мы вновь продолжили свой путь сквозь строй рождественских огней, где каждая светящаяся лампочка становилась четко видна, только когда подойдешь вплотную. И Скай наконец сказал мне:

– Я тоже тебя люблю.

Искренне ваша,

Лорел

Я смотрю в окно на треснувшие от холода небеса, пропускающие слабые солнечные лучи. Сегодня наступил Новый Год. Уверена, в Калифорнии в этот день воздух бархатно-теплый, все залито светом и пальмы тянутся вверх, навстречу утренней заре. Мама, наверное, сейчас просыпается, радуясь своей новой жизни. Я знаю, что не должна чувствовать это, но, надеюсь, вы меня поймете – я ненавижу ее за то, что она оставила меня.

Раньше 1 января мама устраивала для нас с Мэй и ее подружками чаепитие. Мы никогда не приглашали моих друзей, потому что я любила приобщаться к миру сестры. Мне нравилось, как она, улыбаясь, клала в мою чашку сахар. Мама подавала нам к чаю сэндвичи, нарезанные идеальными треугольниками, и булочки с джемом в маленьких упаковках, которые она забирала из закусочных и хранила для нас. Джема всегда было больше чем достаточно и любого вкуса, даже малинового. Этот джем сегодня почему-то никак не идет у меня из головы. Может быть, мой разум цепляется за него, поскольку я не хочу думать ни о чем другом?

Вчера вечером мы все пошли на новогоднюю вечеринку к Кристен. Не на большую, а на такую, какая устраивается только для своих. И началась она идеально. Кристен живет в предгорье, к ней надо ехать вверх по той дороге, по которой мы со Скаем катались в наш первый раз. Оттуда виден город, и его огни внизу подобны звездам, усеявшим землю. Родители Кристен еще на Гавайях, так что ее дом был в полном нашем распоряжении. Мы сделали новогодний пунш из «Афтершока», палочек корицы, яблочного сока и красного пищевого красителя. Звучит неприглядно, но на вкус он был обалденным, и мы все перемазались им. После того, как мы провели почти все каникулы с семьями, казалось, что Новый Го д – это праздник, созданный только для нас.

Через некоторое время Кристен попросила нас всех усесться в круг и высказать свои пожелания на этот год. Она увлекается восточной философией и считает, что для того, чтобы желание исполнилось, его необходимо для начала четко сформулировать. И тогда вселенная услышит и поможет. Кристен раздала нам листки с оформлением, подобранным специально для каждого из нас. На моем были звездочки, на листе Тристана – нотные знаки, у Ханны – лошади, а у Натали – что-то похожее на мазки кистью. Рисунок на листке Ская напоминал какую-то рыбу или, как пошутил Тристан, сперматозоид. Скай не пришел в восторг от этой части вечера, так как не очень любил говорить с другими о своих чувствах и устремлениях. Однако записывал свое пожелание он с совершенно серьезным видом, даже и не думая превращать все это в шутку. План заключался в том, чтобы прочитать все записки вслух и сжечь их при помощи свечей, стоящих зажженными в центре нашего круга.

Кристен первая прочитала свое пожелание. До этого она предупредила, что желать чего-то можно не себе, а своим любимым, и ее пожелание заключалось в том, чтобы Тристан осознал, что обладает выдающимися способностями и использовал их. Тогда он станет тем, кем и должен стать, даже если при этом их пути разойдутся. Она сказала, что он невероятно талантливый музыкант. Все, включая и Тристана, выслушали ее в полнейшей тишине. После этого она подожгла свой листок.

Наступила очередь Тристана.

– Я желаю каждую ночь пристегивать Кристен наручниками к кровати, пока не буду вынужден посадить ее на самолет до Нью-Йорка, – сказал он.

Мы все покатились со смеху. Кристен же слегка разозлилась из-за того, что он валяет дурака, а может еще и потому, что он при всех заговорил о наручниках. Правда, затем Тристан вдруг стал серьезным как никогда.

– Ладно. Слушайте, вот что я написал на самом деле. – Сначала он процитировал одного из участников своей второй любимой группы The Ramones: «Мы сами для себя вечный источник молодости». Мое пожелание – пусть, пока мы живы, так будет всегда. Мы будем взрослеть и стариться, но я хочу, чтобы мы никогда не изменили самим себе, никогда не постарели душой настолько, чтобы забыть, какими мы были сегодня, все вместе.

Думаю, пожелания Кристен и Тристана ясно показывают, чем они отличаются друг от друга. Кристен хочет повзрослеть и достигнуть чего-то большего, Тристан же считает, что ценнее всего молодость и то, какой он сейчас. Опустив листок в огонь свечи, он добавил:

– И еще… Я влюблен в прекрасную женщину и молю о том, чтобы пережить ее потерю и чтобы она вернулась ко мне, если сможет.

Кристен вытерла слезы рукавом и тихо произнесла:

– Твоя очередь, Натали.

Натали не прочитала свое пожелание вслух. Она многозначительно посмотрела Ханне в глаза и сожгла свой листок.

– Теперь мои пожелания, – сказала Ханна, опустив взгляд на свой лист. – У меня их несколько. Я хочу, чтобы бабушке стало лучше. Чтобы тени перестали расти. Чтобы люди перестали злиться. Чтобы в мире можно было безбоязненно любить того, кого хочешь. Чтобы однажды я набралась достаточно храбрости и спела перед всеми. Чтобы Бадди, мой любимый конь и дорогой друг, испил живой воды и никогда не умер.