холле кинотеатра царило оживление. Кто-то покупал в буфете чай или газировку, другие разглядывали портреты артистов на стенах, третьи вели непринужденные светские разговоры.

Я помог Аглае раздеться, параллельно залюбовавшись ее фигуркой в легком бежевом платье, дополняемом кофейного цвета платком на шее. Потом снова взял ее под руку и потащил к стойке буфета.

— Вам чего, молодые люди? — поинтересовалась необъятная продавщица в белом переднике и высоком чепчике.

— А нам мороженого, — улыбнулся я и повернулся к Ямпольской. — Доктор, вы какое будете?

— Крем-брюле, — тоже улыбнулась Аглая.

— А мне пломбир, — попросил я буфетчицу. — И стаканчик «Тархуна». Хотя, нет… Я смотрю, у вас есть сок манго? Плесните стаканчик, пожалуйста.

Я буквально разрывался от желания попробовать того самого зеленого «Тархуна» родом из СССР, но ряд стеклянных графинчиков с разноцветными жидкостями победил. Это же классика — соки яблочный, апельсиновый, томатный и манго. Холодненькие, из графинчиков с запотевшими боками — уже смотреть, как мой заказ наливают в граненый стакан, было в прямом смысле вкусно. Я едва попробовал и чуть язык не проглотил, настолько это было потрясающе. Поблагодарил буфетчицу, рассчитался и, водрузив наш предсеансовый перекус на узкий поднос, пошел в сторону освободившегося столика.

В двадцать первом веке в кинотеатре «Спутник» откроют небольшую кофейню с уютными диванчиками и низкими столиками, чтобы можно было перед просмотром фильма выпить чашечку горячего капучино. А в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году здесь еще простой советский буфет со столиками на длинных тонких ножках, будто грибы-поганки — в повседневной речи «стояки». Сидячие места не предусмотрены, вокруг них можно было, исходя из названия, именно что стоять. Что мы сейчас как раз и делали с Аглаей, уплетая из металлических вазочек чуть подтаявшее мороженое.

— Ты ни о чем не хочешь спросить? — Ямпольская склонила голову набок.

— Хочу, — кивнул я. — Но лучше, если ты сама расскажешь. Если и когда захочешь. Я не буду настаивать.

— В общем… — Аглая восприняла мои слова как призыв к действию. — Мы познакомились с ним еще в Калинине. Я там училась в мединституте, а он в Венециановке на художке. Ухаживал красиво, куча амбиций, планов. Хотел картины писать, выставки организовывать, о сатирическом журнале подумывал, носился с этой идеей как утка с яйцом. Но слишком уж его рисунки острые были. Как один из его преподавателей сказал, крамольные. Не пропустили их, в общем, никуда. А потом меня сюда направили по распределению, Иван в школу устроился преподавать изо… Короче, в итоге у нас не сложилось.

В рассказе Аглаи зияла огромная дырка, но я не стал ей на это указывать. В конце концов, это ее право — откровенничать со мной или нет. С учетом того, что в Союзе разводы не одобрялись, случилось у них там что-то сильно неприятное. Может, как раз в алкоголе дело было. А может, и нет. В любом случае все мы взрослые люди с кучей нерешенных проблем. Так зачем лишний раз бередить их? Как бы то ни было, мне очень понравилось, что Ямпольская не стала обвинять бывшего мужа в семейном разладе. На себя вину не стала перетягивать, но и этого Ивана в желчи не утопила.

А то ведь частенько бывает, что люди винят в своих бедах кого угодно, пытаясь переложить ответственность. Ямпольская оказалась совсем не такой. И мне совершенно не интересно, что у них там произошло. Вернее, не так — мне не важно, это никак не повлияет на мое к ней отношение. И в то же время мне хотелось как можно больше узнать об Аглае. Да и биография ее бывшего мужа меня заинтересовала. Я даже поверить не мог такой неожиданной удаче.

— Он сейчас работает где-то? — как бы невзначай спросил я.

— Скорее всего, на прежнем месте, — ответила девушка. — В первой школе и еще кружки ведет в ДК.

— Понятно, — кивнул я. — Ты знаешь, я бы, наверное, мог ему помочь. Если он сам, конечно, захочет себя в руки взять.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Ямпольская.

— Я как раз ищу человека, умеющего рисовать остро и на злободневные темы, — улыбнулся я. — Для газеты. Меня вроде как скоро опять восстановят, так что я снова смогу руководить процессами.

Не могу сказать, что я прям горел желанием помочь этому Ване. Просто на объявление, которое мы с Кларой Викентьевной все же успели опубликовать в газете, откликнулось не очень много желающих. Из тех же, кто предложил свои услуги, не нашлось никого с подходящим стилем. Рисовать предсказуемо умели все, но вот не было иносказательности, умения схватывать на лету и делать своего рода художественные слепки эпохи. Ведь если говорить о той же карикатуре, то это не просто смешной рисунок, это еще и тонкая сатира. Такое не каждому удается. Может, Иван потянет? Со всеми последними перипетиями я на какое-то время позабыл о своей инициативе, а теперь вот оно как сложилось. Не вижу препятствий к тому, чтобы помочь талантливому человеку, если он сам, как я и сказал Аглае, захочет вытащить себя из ямы. И если его работы, разумеется, меня действительно устроят по стилю и качеству.

— Могу с ним поговорить, — предложила девушка. — Что ему нужно сказать?

— Рисунки пускай в редакцию пришлет, — ответил я. — Впрочем… Судя по его поведению, он скорее опять скандал тебе устроит, что я его милостиво из грязи поднять хочу. Сам поговорю с ним.

Как оказалось, Ваня все-таки тоже зашел в кинотеатр — видимо, пообещал друзьям, что не будет барагозить. И сейчас он стоял, потупившись, за дальним столиком и потягивал минералку. Я посмотрел на часы — еще несколько минут до начала сеанса, успею. Попросил Ямпольскую подождать, решительно подошел к ее бывшему мужу-скандалисту и сказал:

— Если захочешь снова стать человеком, позвони вот по этому телефону, — я быстро написал в блокноте номер нашего кабинета, оторвал листочек и сунул под нос Ване, старательно пытавшемуся на меня не смотреть.

— А с чего это ты в благородство играешь? — недоверчиво спросил он. — Перед Аглаей выделываешься?

— Я смотрю, вести ты себя не очень умеешь, — спокойно произнес я. — Зато, говорят, рисуешь неплохо…

— Пишу, — мрачно поправил меня Иван. — Рисуют дети.

— Пишешь, — я не стал спорить. — Мне в газету карикатурист нужен. Если у тебя действительно талант, то вот тебе шанс. Надумаешь, позвони, и договоримся твои работы посмотреть.

— У меня и без тебя дел хватает, — вот ведь тяжелый человек.

— Значит, другого найду, — я пожал плечами. — Менее занятого. Бывай.

Сказав так, я развернулся и даже не стал выслушивать его очередные попытки набить цену. Если он и вправду талантлив, придется унять гордость, чтобы воспользоваться возможностью состояться в профессии. Завалит — его трудности. А вот Аглаю он в любом случае не получит. Тут уже его поезд ушел.

— Идем? — улыбнулся