обе дороги именно в этом месте была действительно довольно высока. Метров 6–8 в высоту. С трехэтажный дом наверно е) залег третий «караульный» взвод с заправки под командованием Белки. Усиленный мной с Эльбой. Вот тут с секторами обстрела было похуже. Так-то с насыпи мы могли поддержать огнем как левый, так и правый фланг, вот только вести огонь можно было только вытянувшись в линию вдоль кромки насыпи. И пули задних вылетали бы из-за плеча передних. А учитывая «подготовку»… Короче, третий взвод тоже был разделен на две половины. Причем спереди стояли самые слабые стрелки, а кто половчее, тот сзади. Например, на правой стороне залегли Дина, Белка и я сам. А на левой, Фея, Тетка и Эльба. Самое слабое место моего плана. Но и оставлять самое высокое место в округе без присмотра тоже не дело.

Шрам, как только рассвело, вместе со своим новоиспеченным помощником ушли шпионить за противником. Ушли и с концами. Мы же расползлись все по своим местам и затихли. Напряжение словно растворялось в воздухе. Все ждали. Что-то должно было случиться…

И оно, таки, случилось! Как бы мы не ожидали, как бы не напрягались, а стрекотанье автоматных очередей, откуда-то из-за леса, все равно прозвучало неожиданно внезапно. Я аж вздрогнул и покрепче сжал в руках ложе пулемета. Что это? Немец? Но если бы кто выехал из Малиновки в сторону Просвета, Шрам бы это увидел и прислал бы гонца с докладом. А раз его не было, это означает… А что это означает? Блин, как же не хватает информации! Хуже не придумаешь, как сидеть тут в неведении и гадать, о том, что там у Немца. Почему я не выдал ему рацию? Пусть не ту армейскую (за которой сейчас в поселке дежурит Башка) но с КамАЗа -то которую сняли, мог дать. Должна была добить, наверное…

Автоматная перестрелка давно стихла, а я все лежал на позиции, вглядываясь в дорогу и терзал сам себя переживаниями. Всё ли я правильно делаю? Не наделал ли я опять самых диких и нелепых ошибок, о которых сам же буду терзаться спустя время? Не знаю. Возможно. Я ведь, по большому счету, чудовищно некомпетентный… Да кто угодно некомпетентный я. И лидер из меня говённый, и полководец абсолютно никакой, и технического гения из меня тоже не получится. Ну никак я не гожусь на роль Спасителя Человечества. Почему же я? Неужели не нашлось никого другого? Более смелого, более решительного, более подготовленного в конце-то концов? Что я тут вообще делаю? Ладно, если меня самого пристрелят. Но за мной же уже без малого сотня детишек, за которых я в ответе. Вон часть из них лежит, сжимая автоматы рядышком. Что будет если они полягут тут на этой опушке леса? Это ведь будет твоя вина, Шиша. Ты привел их сюда. Ты! Ты дал в руки совсем маленьких детей смертельное оружие и ты ведешь их на бой. Уверен, что ты всё ещё все делаешь правильно?

Из очередного сеанса самокопания меня выдернул Леший, выскочивший из леса. Стремительно пересекший дорогу и пригибаясь, поднявшийся к нам на насыпь.

— Ну что там? — ну выдержал я, когда запыхавшийся связной плюхнулся рядом со мной на щебенку насыпи.

— К ним пополнение приехало. На двух машинах и еще газель… Человек десять минимум. И ещё рабы.

— Рабы?

— Ну там шесть пацанов без оружия, в рваной одежде и остальные их чморят без конца… Они всю тяжелую работу делают. Ну мы со Шрамом так и решили, что рабы.

— Ясно, — напряженным голосом согласился я. Блин, 10 человек — это сила… Тут и первых-то девяти нам за глаза хватало, а тут и еще десяток добавился… — А эти, которые ночевали? Вы их видели?

— Да. Они все утро, считай, взаперти просидели. Никуда не высовывались. Только в окно выглядывали. Но когда эти приехали — вышли. Но их всего пятеро. Причем трое раненых.

— Пятеро? Причем двое раненых? Это значит я двоих ночью всё же завалил? И троих ранил? Хорошо пошумели мы со Шрамом. Знать бы раньше, может бы… Хотя нет. Идти на штурм всё равно бы не стали. Они в укрытии сидели. Не выкурить… Неважно короче. Значит этих всего сейчас пятнадцать человек?

— Да… где-то так получается. Но только четверо из них ранены.

— Ты же только что сказал, что трое?

— Это в Малиновке трое. Среди приехавших тоже раненый один есть.

— Та-а-ак… — протянул я, просто не зная что ещё сказать. Откуда раненый? Где Немец? Он же должен был заслоном стоять как раз там, откуда они приехали… И стрельба недавняя… Неужели эти новые уничтожили весь наш заслон? Блин, нет. Не может быть. Кто-то из ребят должен был уйти. Хоть кто-то…

— Вы стрельбу слышали? — не выдержал Леший и вклинился со своим вопросом.

— Её трудно было не услышать, — пробормотал я, чувствуя как спазматически сжимается сердце в недобром предчувствии.

— Мы со Шрамом решили, что это Немец с ребятами этих обстрелял.

— И? — горло перехватило, и звук получился глухим, словно шипение выдавливаемого воздуха.

— Ну Шрам сказал, что ваших среди рабов нету… — осторожно начал Леший — И эти приехали злые. Самый главный на Старшого, из тех кто тут ночевал, орал… Если б они ваших побили, они б наверное не такими злые были?

— Может быть, может быть, — пробормотал я, чувствуя что меня чуток отпустило. Но именно, что чуток.

— Едут! — пискнула повернувшись к нам Дина, лежавшая первой с нашего края насыпи.

Я встрепенулся. Действительно ехали. Сквозь голые по весеннему времени кусты и деревья вдоль насыпи мелькал автомобиль, уверенно кативший по нашей дороге. Вот оно! Сейчас всё и решится. Во рту враз пересохло.

— Ложись, — дернул вниз растерявшегося Лешего и, чтоб занять ему руки, чтоб не тянулся к макарову(все равно для пистолета дистанция будет запредельная), сую ему ракетницу. — Ко команде «Огонь» пускаешь ракету над противником. Понял?

— Да! — сипло выдохнул мальчишка. Не у одного меня в горле пересохло.

— Всем готовность к бою! — каркнул я чуть погромче для окружающих. — Огонь открывать только по сигналу ракеты!

Залегшие девчонки завозились, изготавливаясь к бою.

Я же до боли в глазах вглядывался в приближающийся автомобиль. Один? Вроде один. Ну это не так стра… Блин. Не один! На расстоянии где-то в сотню