– Гм. Хорошенький был план, ничего не скажешь, – пробормотал Ворчун.

– Срочное задание? – переспросила Белоснежка. – Связанное с королевой? Она объявила жителям королевства о моей смерти?

– О твоей смерти? – в голубых глазах Генри читалось бездонное удивление.

– Ты хочешь сказать, о его смерти? Мы не думали, что она сочтёт его угрозой, но он мог оказаться...

В словах юноши не было смысла. Белоснежка протянула руку к его голове, чтобы убедиться, что у него не было жара, затем так же быстро опустила её. Взгляды всех присутствующих обратились к ней. Щёки девушки горели.

– Ты сильно ушибся при падении, Генри? – спросила она, стараясь, чтобы голос прозвучал беззаботно. – О чём это ты говоришь?

Генри крепко сжал руку принцессы в своей:

– Белоснежка, я нашёл твоего отца.

Десять лет назад

В ту секунду, когда кончики пальцев женщины коснулись стекла, она почувствовала, как энергия покидает её тело. В пальцах ощущалось тепло, которое затем усилилось, в конце концов ощущение поднялось по её руке к плечам и далее распространилось по всему телу.

Она не смотрела на зеркало, когда происходила подобная трансформация. По какой-то причине при этом она всегда держала глаза закрытыми и пыталась отстраниться от происходящего, сосредотачиваясь на слабом гудении, которое издавал предмет. Процедура напоминала ей о молнии, которую порой можно было наблюдать за пределами дворцовых стен, раскалывающей небо над холмами пополам.

К передаче жизненной силы, как этот процесс называло зеркало, женщина прибегала лишь в крайнем случае. Во время последнего эпизода она поклялась зеркалу, что это никогда больше не повторится. С каждым новым разом эта процедура заставляла её чувствовать себя всё более слабой и больной. Вскоре ей станет настолько плохо, что она сляжет на несколько дней, задёрнув шторы и блокируя всякий шум. В таком состоянии даже звук упавшего на пол напёрстка будет равносилен для неё землетрясению. Открыв глаза, она ощутила в них резь, словно смотрела прямо на солнце. Каждая косточка тела женщины, казалось, была готова закричать от боли, когда она совершала малейшее движение, а её голова раскалывалась от сильнейшей мигрени, подобной которой она ещё никогда не испытывала. Прошли дни, прежде чем она вновь смогла сидеть или хотя бы съесть кусочек хлеба.

Но когда её тело полностью окрепло, женщина ощутила, что в венах у неё течёт совсем другая кровь. Зеркало не обмануло: она стала сильнее, умнее и красивее, чем когда-либо прежде.

Служанки будут поражены, когда она выйдет из своих покоев с кожей столь свежей, что будет выглядеть вдвое моложе своих лет:

– Спокойный ночной сон творит над вами чудеса, леди Ингрид.

Она им, конечно же, ничего не ответит, продолжая идти вперёд, но подобные перешёптывания всегда были усладой для её слуха.

– Она выглядит моложе самой королевы! – как- то раз услышала Ингрид слова одной из служанок. – Как это возможно?

– Колдовство! – последовал неизменный ответ другой.

Пускай судачат. Они все ей просто завидуют. А как иначе? Теперь она выглядела лучше, чем на протяжении многих лет. Мозоли, которые она заполучила за годы работы в поле и лавке, ушли. Сейчас её кожа приобрела молочно-белый цвет и сияние, а от результатов воздействия солнечных лучей и ветра не осталось и следа. Её волосы выглядели как чистый шёлк. А сила (не только физическая, но и умственная), которую она испытывала, находилась на пике возможностей. Возможно, зеркало не ошибалось: кошмарная процедура того стоила.

По крайней мере, так она уверяла себя, вновь приступая к процессу. Ингрид не планировала отдавать зеркалу часть своей энергии в очередной раз так скоро, но Кэтрин стала просто невыносима. Всё своё свободное время она проводила теперь с дочерью. Подросшему ребёнку уже не требовалось столько заботы, как прежде младенцу, но всё же Кэтрин предпочитала общество Белоснежки обществу своей сестры.

– Пойдём с нами, – говорила Кэтрин всякий раз, когда Ингрид жаловалась на то, что они больше не проводят время вместе. – Поиграешь со своей племянницей.

Но у Ингрид не было времени на игры. Она хотела осуществить реальные перемены в стране и её внутреннем устройстве. Она хотела, чтобы Георг правил твёрдой рукой и положил конец тому, что другие страны вытирали об их королевство ноги. К сожалению, с Кэтрин их интересы расходились: сестра была слишком озабочена судьбами простолюдинов, проводила время, выслушивая их жалобы и предпринимая меры для того, чтобы по всей стране были превосходные условия для развития сельского хозяйства. Поскольку Кэтрин выросла на ферме, её главным образом заботила торговля сельскохозяйственной продукцией, в отличие от Ингрид, которую интересовали другие отрасли – например, добыча полезных ископаемых. Деньги хлынули бы рекой, открой Кэтрин побольше туннелей, поскольку это привело бы к увеличению продаж алмазов. Но нет. Когда дело касалось драгоценных камней, Кэтрин всецело полагалась на мнение Георга. А он, в свою очередь, гораздо больше был обеспокоен условиями работы в шахтах, чем прибылью, которую те могут дать. Правителем он был никудышным.

Кэтрин была не способна видеть выгоду, когда речь шла о шахтах, поэтому Ингрид предстояло найти другой способ достучаться до Георга.

– Напрасно стараешься быть с нею милой, теперь поделись со мной жизненной силой, – сказало ей зеркало.

Вот почему она опять прибегла к процедуре.

С опытом Ингрид поняла: если во время передачи жизненной силы проговаривать про себя заклинания, будет казаться, что процедура проходит быстрее. Именно поэтому она не услышала, как открылись двери в её покои, и Кэтрин позвала её. Ингрид поняла, что не одна, только когда двери её гардеробной распахнулись, впустив внутрь яркий дневной свет.

– Ингрид? – Кэтрин походила на испуганного ребёнка: она втянула шею, а её челюсть отвисла от удивления, от чего всегда бывший красивым рот выглядел сейчас нелепо. – Ч-что ты делаешь? – сестра была так потрясена увиденным, что даже начала заикаться.

Переведя взгляд с Ингрид на зеркало, Кэтрин увидела пульсирующую нить света, протянувшуюся от стекла сквозь тело сестры словно молния. В ужасе Кэтрин бросилась бежать.

– Подожди! – крикнула ей вслед Ингрид.

– Останься, Ингрид, не беги, – призвало Ингрид зеркало. – Прервав процесс, погибнешь ты.

– Подожди! – крикнула Ингрид ещё раз, уже громче. Она чувствовала себя пленницей в своём собственном теле. Из соседней комнаты до неё доносились рыдания Кэтрин. Сейчас в любую секунду к женщине могла ворваться стража, и её секрет стал бы всем известен. Пока что люди не знали о зеркале вообще и о его силе в особенности. Кто-нибудь непременно попытался бы украсть магический предмет, будь им известно, на что он способен.

Как ей поступить – остаться и завершить процесс, или пойти к сестре? Она ещё никогда не слышала, чтобы Кэтрин так сильно переживала. Ингрид разрывалась на части.