размер стада среднестатистического переселенца. Богатый крестьянин, у которого скота больше нормы, платит по одному рублю в год за каждую голову скота. Эти деньги предназначаются тем, чье поголовье ниже среднего.

Переселенцы-малороссы сами определяют, сколько им надо земли для обустройства двора. Если земля покупается вскладчину, а кто-то из участников этой сделки решает переехать, то он должен найти себе замену.

Переселенец платит государственные или земские налоги, а также другие, менее значительные, но достаточно весомые взносы. Сельчане оплачивают содержание администрации, дорог, церкви, сельского писаря, старосты, почтмейстера (точнее, его жилища). Земские начальники озабочены лишь поступлением налогов от переселенцев и совершенно не интересуются их жизнью. Зачастую они заставляют крестьян платить налогов больше, чем требуется, поскольку начисляют их произвольно или вводят свои собственные.

Налоговыми сборами в деревне занимается специально выбранный крестьянами человек. Как я уже сказал, люди платят налог на церкви, впрочем, их число пока еще невелико – на 271 селение приходится только 17 храмов, и чтобы в них помолиться, нужно преодолеть 30–40 верст. Правда, многие деревни населены раскольниками. Они обходятся без специальных помещений, а священные тексты у них читает старейший из прихожан.

Церкви здесь каменные, избы деревянные, но 4,5 % их сооружены из глины. Школ в уезде мало, а больниц как таковых вообще нет: двух частных госпиталей в виде маленьких избушек на весь уезд не хватает.[239]

Башкиры обучаются в особых начальных школах, но посещаемость их невелика. Система народного просвещения Уфимской, Пермской и Оренбургской губерний, а также Тургайской и Уральской областей (казачьими школами в ней ведает Уральское казачье войско)[240] подчинена Оренбургу.

Часть третья

Уральские казаки

Глава восьмая

Уральские казаки – Город Уральск – Сцены войсковой жизни

Путешественниками неоднократно отмечалось гостеприимство русских, но у уральских казаков оно отличается особой широтой и очарованием. Эти их замечательные и ценные качества необходимо подчеркнуть особо, поскольку, скажем, у сибирских казаков они развиты меньше.

В этих местах, орошаемых рекой Урал, располагаются земли казачьего войска. С этнографической точки зрения уральские казаки являются не какой-то отдельной группой населения, а пестрой смесью жителей. После разгрома Казанского ханства разношерстные искатели приключений осели в низовьях Волги и на реке Урал. В Москве их считали разбойниками, но сами себя они называли свободными людьми. С целью извлечения выгоды от их существования им старались давать самые трудные поручения и назначать на опасные должности. У Петербурга казаки вызывали страх, и потому там были только рады, что они находятся далеко и заняты полезным делом. Долгие годы уральское казачество отстаивало интересы царей на границах. По сути это были разбойники, но разбойники благородные. Тем не менее они приняли участие в знаменитом пугачевском бунте, и их потомки до сих пор с гордостью вспоминают имя этого честолюбивого бунтовщика, чей дом все еще стоит в Уральске, административном центре области.[241] Несомненно, они испытывают удовлетворение от того, что один из их предков выступил против самой Екатерины Великой.

С 1833 г. их глава, так называемый атаман, назначается царем, не являясь при этом казаком. Во время моего путешествия эту должность занимал генерал Максимович[242], ныне – атаман Донского казачьего войска. Из всех казаков донские являются самыми многочисленными, а ведь кроме них еще существуют кубанские, астраханские, оренбургские и, наконец, сибирские казаки, расселившиеся от Оренбурга до Иртыша, Амура и азиатских границ России.

Уральские казаки образуют особое войско с собственными администрацией, финансами, судами и школами, в девятнадцать лет принимают присягу и служат два года на своей родине, а затем в крупных городах России или на границе. Казачье войско состоит из крепких, очень выносливых и мужественных людей. Они отличаются храбростью, инициативностью, умом, но в то же время вспыльчивостью, отсутствием благородных манер и тягой к спиртному. В гостеприимстве им нет равных, они безумно рады всякому, кто переступает порог их дома. Если вы предложите деньги приютившему вас бедняку, то тем самым нанесете ему оскорбление.

Казаков нельзя назвать хорошо образованными людьми, они больше склонны к движению, активной деятельности, чем к сидению за партой, однако грамотой владеют практически все. В большинстве своем они принадлежит к староверам, а, по моим наблюдениям, в России лиц, имеющих начальное образование, у раскольников больше, чем у православных.

Главный город области, Уральск, стоит на правом берегу реки Урал почти на равном удалении от Каспийского моря и от соседней Оренбургской губернии. Я прибыл в него из Оренбурга, следуя на тарантасе по правому берегу реки и оставляя за собой многочисленные селения, которые отличаются от остальных русских деревень только своей чистотой. Дома там всегда ухожены, и даже когда я ночевал на почтовых станциях, мне не приходилось сражаться с легионами голодных клопов, как это частенько бывало в Уфимской, Казанской и Оренбургской губерниях. По правде говоря, проводить ночь в казенных помещениях мне приходилось редко, ибо сразу по прибытии я оказывался в распоряжении очередного зажиточного казака, почти завсегда прислуживавшего мне лично и следившего, чтобы его дочь, как того требует русский обычай, наполняла мой стакан. Всякий раз приглашение делалось столь непринужденно и искренне, что отказаться от него было просто невозможно. Причем нередко хозяина самого приходилось долго уговаривать, чтобы он вместе со мной отведал свои же водку с закусками, молочные продукты, баранину, дыни и арбузы.

Прибыв в Уральск, я послал солдата-казака, с самой границы области сопровождавшего меня в качестве проводника и слуги, к губернатору, чтобы уведомить его о своем приезде.

– Так это ты помогал французскому путешественнику? – спросил у него губернатор. – Все обошлось без происшествий?

– Так точно, без происшествий, Ваше превосходительство! – бодро отвечал казак.

– Но как же, черт возьми, вы понимали друг друга? На каком языке вы говорили? – удивился губернатор.

Мы, естественно, говорили по-русски, но вопрос генерала застал беднягу врасплох, хотя должен заметить, что это был не самый сообразительный казак из тех, кого я знал. Действительно, как это он, русский, разговаривал с французом?! Не зная, что ответить, мой спутник с ходу брякнул:

– На каком языке мы разговаривали? Не могу знать, Ваше превосходительство, но мы отлично понимали друг друга!

В Уральске, где происходила эта сцена, нет никаких примечательных архитектурных сооружений, нет их и в остальных городах области, но даже в самых бедных районах дома отличаются своей чистотой, а улицы, кстати, очень широкие, пересекаются строго под прямым углом. Летом, едва подует ветер или проедет повозка, сразу вздымаются вихри сухой и плотной пыли. После небольшой грозы и во время