Савва смотрел на меня, высунувшись из открытой двери и постепенно исчезая в тумане.

Рубашка порвалась и правый локоть порядком кровил, но заниматься собой сейчас не было времени: я только проверил, не потерял ли значок с красноглазым волчонком, и помчался через “прерии” обратно к дому, где меня ждал дядя Яша.

Белый “ушастый” “Запорожец” стрекотал двигателем рядом с парадной. Дядя Яша увидел меня, выбросил папиросу и спросил:

– Все в порядке?

– Как нельзя лучше, – заверил я. – Они в поезде. Поехали.

Дядя Яша оценивающе окинул меня взглядом, покачал головой и полез в автомобиль. “Запорожец” жалобно скрипнул рессорами, просев под грузной тяжестью хозяина. Дядя Яша до отказа сдвинул назад свое сидение, пристроил поудобнее живот так, чтобы тот не слишком давил на руль, и значительно молвил:

– Ну, с Богом!

Потом погладил приборную доску и добавил:

– Не подведи, Снежок.

– По городу не гони слишком, – предупредил я. – Нам проблемы сейчас не нужны.

Через город мы проехали без происшествий; на выезде нас остановили на посту ГАИ, проверили документы, багажник, и отпустили. Я выдохнул: значит, беглого капитана Адамова еще не подали в розыск, да и голос мой, бесхитростно искаженный платком при звонке Леокадии Адольфовне, остался неузнанным.

В свете фар мелькнул светлый продолговатый знак с перечеркнутой надписью “ЛЕНИНГРАД”. Дядя Яша завозился, усаживаясь поудобнее, от чего несчастный автомобиль закачался, будто лодка на боковой волне, а потом провозгласил:

– Вопрос “Армянскому радио”! Может ли “Запорожец” развить скорость в сто километров в час?

Он посмотрел на меня, поднял палец и продолжил с деланным горским акцентом:

– Может, если его сбросить с горы Арарат!

– Смешно, – согласился я с некоторой тревогой.

– Ну вот и проверим, – заключил дядя Яша и вдавил педаль газа в пол.

Автомобиль взвыл, задрожал и рванулся во тьму, отчаянно отталкиваясь задними колесами от дорожного полотна. Красная стрелка упрямо ползла по спидометру, пока через бесконечно долгую минуту надсадного рева, воя и дребезжания, не перевалила за цифру 90.

– Так, все пока, – пробормотал дядя Яша. – Витя, ты за временем следи и за картой. Если что, прибавим еще.

Мимо со страшной скоростью неслись дым, мрак, черные спутанные силуэты деревьев, вспыхивали в свете фар редкие дорожные знаки, обозначавшие въезд в населенные пункты – и тогда дядя Яша чуть сбрасывал скорость, чтобы через несколько минут снова разогнаться едва не до сотни. Цифры на моих электронных часах отсчитывали минуты, и мы вроде бы успевали, пока не заплутали где-то между Симагино и Огоньками, пропустив поворот. Пришлось разворачиваться, потеряв время, так что после Кирилловского на спидометре стрелка замерла на отметке 110, двигатель срывался на визг, в салоне тряслось и гремело, а дядя Яша, вцепившись в руль, приговаривал: “Давай, Снежок, давай” – и тот давал, как, верно, никогда прежде за всю свою автомобильную жизнь.

К Верхне-Черкасово мы подъехали без семи минут одиннадцать вечера, запыхавшиеся так, словно сами мчались по ночным трассам со скоростью в сто километров. Справа за обочиной темнело неказистое редколесье; слева, за нешироким кюветом и полосой сорной травы и корявых сосенок, крепостным валом высилась железнодорожная насыпь; чуть впереди виднелась пустая платформа, освещенная одиноким ночным фонарем.

Красно-белый РАФ “скорой помощи” с выключенными фарами и сигналами стоял у обочины.

– Так, порядок, Амираныч с сыном тоже здесь. Вроде успели.

Я собирался ответить что-то в том смысле, что да, мол, все хорошо и по плану, но в этот момент салон в мгновение осветился белым и синим. Сзади неспеша приближалась машина милицейского патруля: медленно проехала мимо и остановилась между “Запорожцем” и “Скорой”.

Дядя Яша открыл рот, не нашел, что сказать, и посмотрел на меня. Я взглянул на часы: 22.55. До прибытия поезда с Саввой и Яной оставалось минут пять.

Физиономия у меня была пыльной, локоть – разодранным, рубашка – рваной, нелепый значок зимней олимпиады в Сараево удачно дополнял образ. Я глубоко вздохнул и вылез из автомобиля.

Молодой патрульный тоже вышел из машины. У него было открытое, честное лицо хорошего парня, несущего службу, как надо. Он увидел меня, нахмурился, и постучал в окошко своего автомобиля. Водительская дверца открылась и оттуда выбрался второй милиционер, крепкий, коренастый, с колючим внимательным взглядом.

– Старший лейтенант Морозков! Документики Ваши могу посмотреть, гражданин?

Я подошел ближе и вытащил удостоверение.

– Капитан Адамов, уголовный розыск.

Старший лейтенант быстро взглянул на документик, подтянулся и ответил:

– Здравия желаю, товарищ капитан! Помощь нужна?

На придорожные столбы и платформу упал отсвет прожектора приближающегося тепловоза.

– Нужна. Проводим спецоперацию, ты нас демаскируешь, лейтенант.

– Понял, не дурак, – он серьезно кивнул, махнул рукой напарнику и оба быстро сели в автомобиль. Я проводил взглядом удаляющиеся красные огоньки габаритных огней, а позади уже нарастал гул тяжелых железных колес и проревели отрывисто два коротких гудка.

Тепловоз катился на этот раз совсем медленно, и высадка прошла без происшествий: я подхватил Яну, а Савва выпрыгнул сам – пробежался немного, споткнулся, но на ногах устоял. Из открытой двери выглянул Чечевицин-старший: махнул нам рукой, а потом поднял вверх сжатый кулак – будто подпольщик, переправивший через границу империи друзей-революционеров. Героическая песенная нота словно прозвучала в дымных сумерках, потянулась вслед за тепловозом и растаяла над платформой и лесом.

У “Скорой” нас уже ждали дядя Яша и Деметрашвили, а рядом с ними стоял какой-то плечистый темноволосый красавец в белой рубашке. Он увидел меня и широко распахнул объятия, улыбка в сумерках сверкнула, как проблеск звезды.

– Дато?!

Опять наступила сумятица: приветствия, знакомства, вопросы, а Дато вытащил из кармана бумажник и в свете фар показывал мне фотокарточку прекрасной, как горный восход, молодой женщины с серьезным темноглазым младенцем на руках.

– Мои, Нина и Гия, красавцы, скажи?!

– Красавцы, красавцы, Дато, сыночек весь в папу, только не время сейчас, давай после, ладно?

Савва и Яна забрались внутрь “скорой помощи”, Георгий Амиранович залез следом и натянул медицинский халат – скорее, наверное, по привычке, чем ради какой бы то ни было маскировки, которая, случись что, была бы совершенно бессмысленной.

До “зеленой стоянки” неподалеку от Лосево мы добрались быстро и без происшествий. Удивительно, но за все почти семьдесят километров пути нам ни разу не встретилось ни одного патруля, хотя я уверен, что рискни мы и отправься в дорогу на одном “Запорожце”, сотрудники ГАИ поджидали бы нас за каждым кустом. “Скорая” с включенными проблесковыми маяками шла впереди, не слишком быстро, но и не медленно – так, километров семьдесят в час. Мы ехали в сотне метров сзади – рядом, но, на всякий случай, как будто не вместе. Снежок бойко стрекотал двигателем, адреналин больше не разрывал нервы, а только чуть кружил голову, как похмелье, и волнение отпускало мало-помалу: тепловоз не обыскивали, он не задержался в пути, у “Запорожца” не взорвался двигатель, не полетела трансмиссия и не закипела вода, единственный встречный милицейский патруль удовлетворился полученными объяснениями – вот, и красный “Икарус” с надписью “Интурист” на борту уже стоит на обочине у “зеленой стоянки”, хотя и подъехали мы чуть раньше, чем за полчаса до оговоренного времени встречи.