Врач медлил и медлил, тщательно подбирая слова. А меня до сих пор аж потряхивает.

«Поймите, мы хоть и используем все возможности, чтобы помочь пациентам, но мы не всесильны. Ситуация сложная. Очень сложная. Но шансы есть. Зорина уже получает медикаментозную поддержку. Здесь важна эмоциональная обстановка в семье, на работе, с друзьями. Негативные факторы необходимо максимально исключить».

Негативные факторы… негативные факторы для нее — это я.

Взгляд мой упирается в пандус. Чувствую себя связанным по рукам и ногам. Не понимаю, как можно исправить… как?

Ни разу не делал этого раньше, но теперь я, бросив машину у подъезда, просто иду и обхожу дом вокруг. Разглядываю людей, шагающих мне навстречу. Мужчина в джинсовой рубашке и джинсах, уткнувшись в мобильник, куда-то спешит. Девушка в наушниках никак не оторвется от экрана телефона. Шумная компания подростков, обгоняя, громко смеется, до меня долетают грубые маты, это заставляет меня поморщиться. Они все — еще дети. И эти дети общаются как сапожники, пацаны ведут себя развязно, девчонки одеты вызывающе. У одного парнишки на плече колонка, из динамиков льется тяжелая депрессивная музыка.

Устремляю взгляд вперед. Я только сейчас замечаю, что почти все вокруг либо говорят по телефону, либо что-то торопливо печатают.

Бреду вперед, не разбирая дороги. Мне все равно, куда идти. Меня нигде не ждут. Места мне нигде нет. Единственный человечек, который рад был мне всегда и при любых обстоятельствах, — это Зоря. И именно теперь, когда она меня больше не ждёт, я особенно остро ощущаю пустоту в груди.

Одиночество никогда меня не напрягало. Быть непонятым — не проблема. Жить для себя — можем, умеем, практикуем. Мне хорошо было одному. Всегда. А потом появилась она. Мои координаты сбились. Появилось что-то необъяснимое. Что-то такое… неуловимое, неосязаемое. Что-то, что я сам втоптал в грязь, и теперь оно растворилось. Теперь — дыра.

Я особенно остро чувствую, что больше не нужен Зорине. Ей и без меня хорошо. Наверное, так и должно быть… наверное.

И если она предпочла быть счастливой без меня, потому что с таким бракованным, как я, нельзя, я всем ведь только порчу жизнь… Но а если с ней что-то случится? Понимать, что она сделала свой выбор — это одно. А знать, что выбора у нее не было — совсем другое.

А если не суждено с ней быть кому-то нормальному, правильному?

Я могу остановиться и уйти с дороги, если ей будет хорошо с другим, на кого можно рассчитывать и положиться. Но если такого не будет? Я не согласен тогда уходить! Не согласен!

А как живут не бракованные? Как они чувствуют? О чем мечтают? Чем наполнены их дни? Какая у них жизнь?

Взором скольжу по тротуару, в глазах серость асфальта.

Что-то заставляет меня поднять глаза и посмотреть на линию горизонта. Найти ее сложно: мешают дома, пристройки, магазины. Но вот там в просветах… виднеется закат. Меркнущий свет, уступающий место мгле и холоду. И я так жил? Гасил свой свет, впуская в душу мрак и темноту? Выкорчевывая тепло, сметая истинную радость? А потом наступил рассвет. Когда я впервые подвёз Зорину.

Этот момент так четко запечатлелся в памяти…

Вместе. Это все было по-другому. Не так, как я привык. Когда хотелось сделать что-то для нее, а не для себя. Когда иногда стали пробиваться мысли: а вдруг-таки не бракованный?

Навстречу мне медленно идёт пожилая пара. Старик с морщинистым лицом что-то увлеченно рассказывает рыжеволосой бабушке, указывает ладонью вперед. А потом он опускает эту ладонь и берет женщину за руку, а она нежно ему улыбается. Они не пропадают в телефонах, они наслаждаются… друг другом, общим временем, пространством. Им вместе хорошо. Надолго ли еще? Кто знает… вдруг нет. И они ценят эту возможность.

Вон там идёт девушка. Блондинка, она ежится от холода, на ней юбка и блузка с коротким рукавом. А куртку свою, старательно закатав рукава, она надела на маленькую девочку, что ведет под руку. Улыбается ей так ласково, кивает в ответ, когда девчушка что-то увлеченно ей рассказывает. И у нас ведь с Зорей тоже может быть такая принцесса, для которой будет важно поделиться впечатлениями именно с нами.

Разве нет? У меня ведь все это могло бы быть!

Они. Вот они не бракованные. Они живут друг другом. В реальном времени. Живут не только для себя. Это и значит «нормальность»?

В кармане вибрирует телефон, и я с удивлением замечаю, что уже ушел далеко от дома, но возвращаться не хочу.

Еще большее потрясение вызывает смс от Зорины:

Зоря: «Спасибо, мне все передали».

Я, должно быть, впервые не знаю, что ей ответить. Так многое хочется сказать, поделиться. Но уже поздно. И я сам в этом виноват.

Я: «Не за что. Это самое малое, что я могу сделать».

Она читает сразу, но отвечать не хочет. Я ее не осуждаю. Понимаю прекрасно. И все же не прячу телефон в карман в надежде, что она захочет мне еще что-то сказать.

И теперь вынуждать ее это делать намеренными вопросами я не стану. Ей это ни к чему.

Через пять минут все же в руке вновь дрожит телефон:

Зоря: «Ты, наверное, наверстываешь все, что не успел днем?»

Я: «Не поверишь. Я бросил тачку возле дома и вышел немного пройтись».

Зоря: «Ой, я не вовремя. Тогда хорошего вечера:)»

Я: «Ну что ты, Зорь, ты всегда вовремя. Просто решил немного голову проветрить».

Зоря: «Там так много пыли ?:)

Знала бы она, сколько…

Я: «Больше, чем ты думаешь. Как мама?»

Зоря: «Недавно ей звонила. Говорит, все хорошо. Постараюсь завтра встретиться с врачом или хотя бы раздобыть его номер».

Я: «Я все узнаю».

Зоря: «Не стоит, я справлюсь. Ты и так много делаешь».

Я: «Хотелось бы намного больше. Зорь, ты говорила, пол ребенка уже можно узнать?»

Зоря: «Да».

Я только сейчас об этом