– Тогда предлагаю не трогать их сейчас, – поспешно шепнул Ганичкин. – Нужно осторожно проследить, куда они отправятся. Мы можем узнать много нового и важного для нас.

– Да? Гм… – Зуб задумался. – А вы, пожалуй, правы, жандарм. Наверное, мы так и поступим. Но тише!.. Они идут прямо сюда. Без затей.

Он потянул Ганичкина за рукав. Они присели в высокую, пахнущую дурманом траву и совершенно слились с чернильной темнотой, сгустившейся у забора.

Тут же распахнулась калитка, и двое мужчин, не особенно маскируясь, вышли со двора на улицу. Тут они остановились.

Тот, что был повыше ростом и с бородой, сказал своему спутнику:

– Ну что, кажется, все спокойно. Мне нравится, что у вас в городке принято ложиться пораньше. Тот, кто спит, избавлен от необходимости грешить. Так, кажется, говорится? Да и нам с вами спокойнее. Идемте же, нужно успеть вернуться до рассвета. Фонарь не забыли захватить?

– Нет, все со мной, – проблеял его товарищ, показывая мешок, который держал в руках. – Боюсь только, что опять мы с вами напрасно сходим. Нам ведь даже неизвестно…

– Помалкивайте! – грубо перебил его высокий тип. – Допустим, неизвестно. Значит, мы должны узнать. Я из-за этого грех на душу взял, понятно? И не успокоюсь, пока своего не добьюсь. Хотите быть со мной – милости просим. Я еще одолжение вам делаю. Мог бы и вас запросто пристукнуть как бесполезный элемент. Но раз мы с вами договорились, то обещание нужно держать.

– Я только хотел сказать, что ночью там ничего не видно, – моментально сникнув, забормотал его спутник. – А мне завтра на службу. Впрочем, я не спорю, вы правы…

– Все, хватит болтать! – оборвал его бородатый. – До монастыря не меньше сорока минут ходу. Нужно поспешать.

Они замолчали и довольно быстрым шагом двинулись по спящей улице.

Зуб задумчиво посмотрел им вслед и сказал Ганичкину:

– Говорили, что у вас чутья нету, а сами вон как всю суть ухватили! Слыхали, они в монастырь собрались? Признаться, у меня самого были соображения насчет этого богоугодного заведения, но всерьез я об этом не задумывался.

– Полагаете, что бриллианты могли оказаться на территории монастыря? – недоверчиво спросил Алексей Петрович. – Каким образом?

– Уж этого я не ведаю, – отмахнулся Зуб. – Может, и нет их там. Слышали, что этот малахольный сказал? Кстати, это они оба и есть – Балцетис ваш и счетовод Семыгин Илья Дмитриевич. Он из местных. Все эти годы тут отсиживался. Возможно, что-то и знает.

– Так нужно за ними идти! – спохватился Ганичкин.

– А вы не волнуйтесь, теперь они никуда не денутся, – сказал Зуб. – Вот у нас планы меняются. Теперь главное, чтобы эти господа не почувствовали слежки.

Он легонько свистнул, и вокруг него быстро собралась вся угрюмая компания. Ганичкин насчитал шесть человек, исключая Зуба. Появился и Семен Чайка, обладавший великолепным аппетитом, старый знакомец из ресторана. Публика была неприятная, опасная. Ганичкин чувствовал это кожей, но держался независимо, не выказывая беспокойства.

– Все поняли? – спросил Зуб своих бандитов. – Пасем этих двоих до монастыря. Да так, чтобы никто из них даже не встрепенулся! Никаких действий без моего приказа! Если кто чего заметит – немедленно ко мне! Все, рассыпались!

Бандиты молча и дружно разбрелись по сторонам. Через минуту улица казалась абсолютно пустой.

– Хочешь не хочешь, а нам с вами тоже идти надо, – хохотнул Зуб. – Вы уж, наверное, давно выбросили из головы ночные прогулки, Алексей Петрович? Ах, какое было время. Гимназистки, институтки, свежие губы, румянец на щечках… Вот о чем надо было думать! А мы с вами… Ну, пойдемте! Не стоит давать им большой форы.

Он бодро двинулся вдоль темных заборов. Ганичкин вздохнул, зачем-то потрогал рукоятку револьвера и деловито зашагал следом.

Обстановка в кабинете Черницкого была накалена до предела. Спор длился уже около часа, а договаривающиеся стороны никак не могли прийти к единому мнению. В разговоре участвовали четверо: Сидорчук, сам Черницкий со своим помощником Макаровым и начальник местной милиции Федор Пастухов, коренастый, круглолицый, с густыми кавалерийскими усами. Он говорил меньше всех, флегматично дымил самокруткой и посматривал на спорщиков с плохо скрываемым удивлением.

– Ты пойми, Сидорчук! – кричал осипший Черницкий. – Я тебя во как уважаю, но у меня свои здесь задачи. Это ты приехал на неделю, и нет тебя. А я тут как белка в колесе. Враги моих людей по ночам убивают, у меня каждый штык на счету, а ты мне военные операции предлагаешь начинать! Ты извиняй, но не стану я тебе помогать!

– Как это не станешь? – сердился в ответ Сидорчук. – Ты мой мандат видал? «Оказывать всемерное содействие» – вот что там сказано!

– А я не оказывал?! – ахнул Черницкий. – Это я-то? Ну, спасибо тебе, Сидорчук! Не знал я, что ты такой неблагодарный. А жандарма кто по твоей просьбе в камере запер? Пушкин? Кто вам крышу над головой дал, всю ночь по садам шарахался, мертвое тело искал?

– Ну, по садам ты свое тело искал, – возразил Сидорчук. – В том смысле, что Балцетис все-таки ваш сотрудник. И потом, я же не говорю, что ты нашу работу саботировал. А вот всемерного содействия я все равно не заметил. Я тебя решительно прошу, дай мне людей для засады!

– А я вот все-таки никак не пойму, на кого засада-то? – вставил Макаров.

– А у него ничего не поймешь! – уничтожающе заметил Черницкий. – У него все дела – государственная тайна. Он нас в нее не посвящает, а людей ему под нее давай. А я так понимаю, чтобы моих людей использовать, у тебя прямой приказ на это должен быть. А нет его, так извини.

– У тебя же связь ни хрена не работает! – разозлился Сидорчук. – Ты линию почини, и будет тебе завтра приказ!

– Телефонисты мне не подчиняются, – огрызнулся Черницкий. – И вообще, ты хотя бы объяснил, чего тут ищешь. Никто ни бельмеса не понимает. Как ты появился, так опять стрельба началась, кровь. А ты всего-то одного человека ищешь, по твоим словам. Как прикажешь это все понимать?

– Ну, крови тут и до меня, кажется, хватало, – буркнул Сидорчук. – Сам рассказывал. А про то, чего я ищу, докладывать всем не уполномочен. Мне нужен человек по фамилии Постнов. Вот все, что тебе полагается знать. Мало?

– Прямо скажу, да, мало, – заявил Черницкий. – Ради одного человека весь кадровый состав опасности подвергать!..

– Какой, на хрен, опасности! – взорвался Егор Тимофеевич. – Рассуждаешь ты, Черницкий, как настоящий единоличник! Своя рубаха ближе к телу! А тут дело, между прочим, государственной важности! Да-да! Именно так! Всех мне не надо. Ты дай двоих, чтобы засаду у развилки к лесу поставить, и троих у монастыря посторожить. Это сегодня. А дальше видно будет. Получишь ты приказ.

– Час от часу не легче! – всплеснул руками Черницкий. – Так ты на всю жизнь тут располагаешь остаться, что ли?