– Вот видите, с кем приходится иметь дело? Оценили словарный запас? Это же дикари! Ну да ладно, суть не в этом. Я приношу вам свои извинения за бестактность этих людей. Они не ведают, что творят. Слышите, рвань? Алексей Петрович – наш гость, и обращаться с ним следует со всей возможной деликатностью. Кто посмеет проявить невежливость, тот горько об этом пожалеет! Да, собственно, все давно уже убедились в том, что вы не способны обидеть настоящего мужчину. Наверное, это вы должны меня благодарить, что я вовремя пришел и спас вас от расправы.

– Вам все благодарны, – нетерпеливо перебил его Ганичкин. – Но, по правде говоря, мне хотелось бы узнать, для чего меня сюда притащили. Эти голодранцы заявили, что выполняют ваше поручение.

– Да-да, правда, – кивнул Зуб. – Это в продолжение нашего утреннего разговора. Я обещал вам найти беглого гэпэушника и сдержал слово. Видите дом? Огонек разглядели, да? Балцетис там. Его приютил один старый знакомец. Теперь понимаете, сколь велики мои возможности? Вы не успели даже опомниться, а я уже держу за хвост важную птицу!..

– Так Балцетис жив? – воскликнул Ганичкин.

– Жив-жив, куда он денется! – ухмыльнулся Зуб. – Я мог бы описать вам, как мои ребята нашли там, вниз по реке, жуткий труп бедной старушки, погибшей очень даже неестественной смертью, но не стану этого делать, чтобы не портить вам аппетита. Я сразу, как вы мне рассказали, догадался, что Балцетис решил поводить вас за нос. Сопоставив некоторые факты, я понял, зачем он так жестоко обошелся с хозяйкой.

– Так зачем же? – спросил Ганичкин.

– А затем, что если бы она осталась жива, то с ее помощью вы нашли бы этот дом так же скоренько, как и я, а может быть, еще быстрее. Дело в том, что покойница знала человека, который тут живет, ведала, что он водил компанию с Балцетисом. Мне тоже доводилось видеть, как они встречались. Я тут всех знаю, поэтому без особого труда нашел эту гниду.

– А он кто, этот человек?

– Ну, скажем так, некое ничтожество, счетовод с белым билетом, – поморщившись, объяснил Зуб. – Он никогда не заинтересовал бы нас, если бы не эта странная привязанность. Заметьте, Балцетис сразу отправился к нему. Собственно, других вариантов у него, наверное, не было. Ведь Балцетис не местный. Вопрос: что связывает этих двоих? Интуиция вам что-нибудь подсказывает, господин Пинкертон?

– Предпочитаю иметь дело с фактами, – проворчал Ганичкин. – А этих двоих я, собственно, даже не видел. Моя интуиция молчит. Но я полагаю, что у вас имеются соображения на этот счет?

– Кое-какие имеются, – снова ухмыльнулся Зуб. – Но надо проверить. Для этого мы тут и кантуемся. Думаю, если ничего интересного до темноты не произойдет, то придется брать за глотку.

– Не слишком круто начинаете? – поежился Ганичкин. – Зачем же сразу крайние меры?

– А вы бы предпочли, чтобы этим занялись ваши соратники из ГПУ? – сощурился Зуб. – Ой, Алексей Петрович, не испытывайте судьбу! Кажется, мы с вами обо всем договорились. Я уже зачислил вас в свои друзья, раскрыл вам душу.

– Будто бы она у вас есть, – пробурчал Ганичкин. – Но я вовсе не говорил о расторжении нашего договора. Я сделал выбор. Просто если тут наутро обнаружится еще два трупа…

– А ничего не обнаружится, – сказал Зуб. – Мы не сявки какие-нибудь, свое дело знаем туго. Насчет этого не беспокойтесь, Алексей Петрович, ни одна собака ничего не унюхает.

– Все-таки я против насилия, – сказал Ганичкин. – Если Балцетис здесь и что-то знает про бриллианты, то лучше всего сдать его обратно в ГПУ.

– Ишь ты, какой хитрый! – хмыкнул Зуб. – Чтобы эту тайну знали все?

– Может быть, тут и тайны-то никакой нет. – Алексей Петрович пожал плечами.

– Вы можете так думать, – сказал Зуб. – А я не могу. Я-то точно знаю, что тайна есть.

– Обещали рассказать, – напомнил Ганичкин.

– Расскажу, – скупо произнес Зуб. – Только пока я еще не уверен.

Он не сказал, в чем именно. Из сумерек выпросталась еще одна корявая личность и сообщила Зубу на ухо какую-то новость. Впрочем, тот уже и сам все видел.

– Смотрите, там свет погас, – сказал он Ганичкину. – Хотел бы я знать, крепкий ли у них сон. Подождем еще с полчаса и начнем. Вы пойдете с нами.

– Хотите повязать кровью? – спросил Ганичкин.

– Хочу, – спокойно ответил Зуб. – Мне очень важны гарантии. Только тогда я смогу посвятить вас в свою тайну.

– А если эта тайна яйца выеденного не стоит?

– Чего-то она стоит, уверяю вас. Во всяком случае, наших с вами усилий. Если мы сумеем хорошо использовать этот шанс, то нам светит и кое-что более ценное.

– Но если у нас с вами ничего не получится, то все может кончиться очень плохо. В прошлой жизни я сказал бы, что пахнет эшафотом.

– Не верю, что вы рискуете первый раз за все ваши годы, – заметил Зуб. – Но теперь хотя бы ради чего-то по-настоящему ценного. Подумайте! Берлин! Париж! Шампанское! Кабаре! «Роллс-Ройс»! Ради этого можно поставить на кон нашу паршивую жизнь, не так ли?

– Пожалуй, – сдержанно ответил Ганичкин.

На душе у него скребли кошки. Ему вовсе не хотелось принимать участие в кровавой бойне, а именно в это должен был вылиться ночной налет Зуба с его бандой. Ганичкин нисколько в том не сомневался. Зуб давно потерял чувство милосердия, возможно, и реальности тоже.

«Кто знает, не я ли стал крестным отцом нынешнего Зуба, отправив когда-то давным-давно студента Антона Древницкого в ссылку? Эх, кабы можно было предвидеть все повороты капризной судьбы! В те времена мне казалось, что таким образом я оберегаю всеобщий, а вместе с тем и мой собственный покой. Да, так казалось, а вышло одно беспокойство».

– Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется, – пробормотал он со вздохом. – Да-с!

– Что? – удивился Зуб.

– Да это я так. Вспомнилось кое-что, – махнул рукой Ганичкин. – А в целом я готов. Располагайте мною.

– Ну вот, это совсем другой разговор! – воодушевился Зуб. – Сейчас, значит, подождем маленько и пойдем. Эй, Чигирь, смотри там, чтобы не курить! Задымит кто – сам губы поотрываю! Рассредоточьтесь и ждите команды!

Бандиты, как бесплотные тени, скользнули по кустам, растущим вокруг забора, и исчезли. Ганичкин и Зуб остались вдвоем.

Не прошло и пяти минут, как вдруг со двора донесся легкий стук и скрип отворяемой двери. Зуб насторожился и приник глазом к щели в заборе.

– Вот дьявол! – прошептал он в запальчивости. – Плохо видно. Только кажется мне, что выходят. Ага, так и есть, двое. На прогулку собрались, что ли? Вроде не время. Да все равно. Возьмем во дворе.

– Это они? – шепотом перебил его мастер сыска, которого перемена декораций навела на некоторую спасительную мысль.

– Точно они! – сообщил Зуб. – Один высокий с бородой, а другой ни то ни се. Точно они!